Хотя бы пригубите. Провинция сделала вас дикой.
– Не обольщайтесь, мадам. Я всегда была такой.
– Ах да, вы же дочь итальянской матери, – сказала герцогиня. – Дикарка в Версале, будто дитя природы! Это модно сейчас. Не удивительно, что принц так сердится. Такая красавица – и выходит замуж! Он несколько раз просил вашего отца сохранить вас для него.
Я чуть не поперхнулась шампанским.
– Что за вздор? О чем вы говорите?
– Я прекрасно знаю это, – невозмутимо сказала герцогиня. – Мы с принцем друзья, у него нет от меня тайн. Он красивый и страстный мужчина, немногие красавицы были жестоки к нему. Но вы – его особая слабость.
– Как же можно… адресовать моему отцу такую просьбу, даже не переговорив со мной?!
– Это Версаль, – усмехнулась герцогиня. – Тут так принято. Но ваш отец ответил отказом. Он хочет выдать вас замуж и пошел только на один компромисс: согласовал с принцем кандидатуру вашего мужа.
Все это казалось мне отвратительным. Да, все, включая эту развратную всезнающую герцогиню! Я не понимала, зачем она со мной возится. Наверное, чтобы сделать принцу крови приятное. У нее полно долгов, вот она и служит ему, внушая мне то, что ему выгодно. Как мерзок порой этот дворец! После Мартиники я это особенно ощущала. И сочувствовала королю, который со дня своего восшествия на престол пытается изменить нравы придворных, нисколько не преуспев в этом…
Сдержавшись, я спросила:
– О каком пари говорили в салоне?
– Чистое сумасшествие! Именно то, что свойственно д’Артуа… Год назад он приобрел у своего ловчего землю в Булонском лесу, а недавно поклялся ее величеству, что сумеет за три месяца построить там павильон, достойный принимать королеву.
– За три месяца? Я не ослышалась?
– Все задают этот вопрос, когда узнают об условиях спора. Три месяца, да! Пока королева будет в Фонтенбло, павильон будет закончен.
– Если это и возможно, – сказала я убежденно, – то будет стоить невообразимо дорого.
– Безусловно. Но его высочество на все готов, когда добивается своего. – По губам Дианы скользнула улыбка. – На все готов.
Склонившись ко мне, она прошептала мне прямо на ухо:
– По слухам, его высочество без ума от Розали Дюте. Возможно, этот павильон он строит, чтобы вскружить ей голову.
Хотя дыхание герцогини было вполне душистым, я сделала движение, чтобы поскорее отодвинуться от нее. Розали Дюте, надо же! Я слышала это имя раньше: оно принадлежало знаменитой актрисе, красавице лет тридцати, что мне тогда казалось возрастом увядания. И все же будто острая игла кольнула мне в сердце, когда я узнала об этом. Мне хотелось думать, что принц крови никем и никогда не был так увлечен, как мной. Но это убеждение было бы явно поколеблено, если б нашлась женщина, ради которой он затеял столь безумный спор.
Однако я не позволила герцогине насладиться моим замешательством.
