на относительно чистую одежду, обладал не только какой-то сквозящей безвкусицей, но ещё наглостью вокзального бомжа, который забрался к вам в тарелку и с помощью вашей же вилки, надламывает вашу поджаренную сардельку, запивая заказанным вами пивом.
– Я пресс-секундант. Я здесь живу.
От такой наглости, я окосел. Это чувырло поднялось из-за письменного стола, и, словно прочитав мои мысли, двинулось к холодильнику, и достало два боржоми, выпуском до одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Раритет! Знает, что выбирать. От его следующего вопроса у меня свело скулы, как от удара боксёра сверх тяжёлой весовой категории:
– Что ты делаешь в моём офисе и пользуешься моей дезактивационной камерой?
Блин, в такое глупое положение я не попадал, с момента рождения. Но этот наглец, этот – национал –социалист или как его там…Я старался не терять авторитет, но уже тогда у меня появились первые очаги неуверенности. Я оглядел квартиру. Нет, не ошибся – это был мой дом, то есть моя квартира, моя собственность, мои занавески на окнах, их повесила ещё моя бабушка, наш – советский холодильник «Зим», погоди – у меня была «Бирюса». И комната стала немного просторней, а куда делась кровать и телевизор с кондиционером? Этот хам спёр мой ноутбук, он как раз лежал на том месте, где он бросил свою каску. Второй мыслью, что пришла в мою голову, была…, мне захотелось настучать ему в рыло! Наглец! Он смотрел на меня такими глазами, как будто это я вломился в его дом.
– Вы хотите сказать, что это ваша квартира?
– Нет, это мой офис, но я тут живу, и он раскрыл двери, вмонтированного в стену гардероба, там моей одежды не оказалось, вместо неё был скелет какой-то раскладушки или кровати на пружинах. Тогда я понял, это либо не мой город, либо я забыл где живу.
– Это Кёльн?
– Что Кёльн?
– Где мы находимся?
– А, Кёльн, Кёльн! Сейчас я вам покажу Дрезден с Бранденбургскими воротами и Капитолием, или как там – с Рейхстагом и он отодвинул штору на окне.
– О, бог ты мой! Где мы?
– Это Припять, а там Чернобыль и атомная станция. Он поправился – бывшая атомная станция.
Мы, по всей вероятности, находились над уровнем третьего этажа. За окном кто-то летал и заглядывал к нам в окно.
– Это кто?
– А, это? Не обращайте внимания.
И собеседник задёрнул штору.
– Ну что убедился, что это не твоя квартира, и совсем не Кёльн?
Потом помолчал и улыбнулся такой знакомой, ехидной саркастической, одесской улыбкой:
– А ты прав, это больше на Бухенвальд похоже, как увидишь, сразу на бухаться хочется.
Я стоял голый, у дверей душа, прикрытый слегка чужим казённым полотенцем с фиолетовым штампом инвентаризации и искал свой халат. Но, не вешалки, не халата, не одежды
– Хайфа.
– Что?
– Не обращайте внимания.
Халата
