несколько часов, прежде чем он снова позвал брата Корпа к себе.
– Сын мой, твоя просьба весьма странная, – произнес Приор, на сей раз одарив посетителя проницательным взглядом. – Во-первых, наш Устав вовсе не предполагает такого длительного увольнения. Во-вторых, как ты сам понимаешь, сейчас сложное время для всех нас, и каждый наш брат на счету. Тем более, если речь идёт о наших лучших братьях. И в-третьих, твоя сестра очевидно сбежала, и я не вижу смысла в её поисках. Тебе хорошо известно, такого предательства мы не прощаем.
– Да, святой отец, – покорно ответил паладин.
– Но я дам тебе шанс вернуть её, – вдруг произнес Приор. – Однако для этого тебе придётся разыскать лагерь Перебежчиков. Твоя сестра с ними, я в этом уверен. Если через месяц ты вернёшься и принесёшь мне информацию о том, где они находятся, я помилую твою сестру и позволю вернуться ей в нашу святую обитель. Если тебе не удастся их найти, что ж, я прощу тебе твоё отсутствие. Но если ты опоздаешь или передумаешь возвращаться… думаю, ты сам знаешь, что тебя ждёт.
Это было неожиданно. Брат Корп был счастлив и не знал, как и благодарить Приора за подобную милость. Он покидал обитель воодушевлённым и полным надежд в самые короткие сроки разыскать сестру. У него был план, но в него никак не входили те обстоятельства, в которые он попал теперь.
Сначала всё казалось вполне логичным, когда он увидел в том маленьком городке, что был в дне пути от Ордена, передвижной невольничий рынок. Орден жестко осуждал продажу рабов, особенно, рабов с юга. А то, что эти дикари, кожа которых была почти синей от покрывавших её причудливых рисунков, были именно из южных земель, сомневаться не приходилось. Устав говорил, что паладинам предписывается всех невольников, а также работорговцев, промышляющих на землях Ордена, немедленно доставить в орденский замок. В случае, если паладин оказался без поддержки собратьев, немедленно сообщить в Орден о местонахождении невольничьего рынка.
Так Корп и собирался поступить, когда увидел её. Пленница, как он узнал позднее, Иола, сидела в углу клетки, поджав к себе ноги и опустив голову. Спутавшиеся светлые волосы падали вперёд, прикрывая её грудь от бесстыдных глаз зевак, а бёдра с трудом скрывала собой ободранная короткая юбка из грубой ткани. Словно почувствовав, что на неё пристально смотрят, девушка подняла голову, и Корп встретился взглядом с её ясными голубыми глазами. На нежном красивом лице пленницы лежала печать глубокой грусти и мольбы. Корп видел, как влажно блестят в разрезе полураскрытых полных губ её белоснежные зубы, как дрожат ноздри тонкого носа, как трепещут, словно крылья бабочки, невероятно длинные и пушистые светлые ресницы – видел и не мог отступиться.
А потом случилось странное. Он сам не понял, почему пошёл к работорговцу и вступил в торг. Они сошлись на цене, клетка открылась, и тонкая рука девушки легла в его ладонь. Теперь он владел ею полноправно. Отойдя в сторонку,
