style="font-size:15px;"> Врач продолжал переключать, пока не услышал крик, а затем – грохот, последовавший за ним. Этот шум, видно, спас Яниса от инсульта. Звуки исходили из палаты в конце коридора. Эти ноги знали, что значит шум из последней палаты – абсолютно ничего хорошего и обреченность на пересмотр матча в интернете. Они переглянулись носами своей обуви и быстро исчезли из комнаты отдыха. Пульт упал на пол. Батарейки наконец-то совершили долгожданный побег и закатились с щелкающим смехом под диван.
Янис опять остался один, напротив него все так же располагался включенный экран. Тет-а-тет с телевидением. Его, ограниченная временем и пространством, полочка расстройств против собранной в течение века визуализированной библиотеки тех авторов и сценаристов, которым еще и доплачивали, если их безумие было по вкусу массам. Один неуравновешенный заключенный против армады свободных и признанных психов. Но это, конечно, не интернет. Там-то совсем дурдом, причем проходной. У ТВ есть хоть какой-то цензор, пусть и тоже нуждающийся в транквилизаторах.
Некоторое время Янис напряженно следил за происходящим на экране своими безжизненными зрачками, резко дергая ими из стороны в сторону. Что-то послужило поводом для беспокойства. Зрачки из точек разливались в две сплошные лужи. Неожиданно для себя самого, он уныло заскулил и попытался пошевелиться. Но тело не слушалось: он не мог отвернуться от света экрана и творящейся на нем экзекуции. Вывернутая шея держала голову с безжизненными глазами зебры развернутой к зрителю, а полусгнившие останки трупа полосатого непарнокопытного зверя, оставленные на испепеляющем солнце после львиного обеда, валялись в песке. Обглоданные кости теперь терзали гиены и мухи. Торчащие ребра были облеплены свисающими лоскутами кожи и мяса. Это противное жужжание мух и чавканье челюстей… Янису казалось, он чувствует зловоние гниющего мяса.
Дальше – глубже. Он почувствовал вкус этого мяса.
Дальше – еще хуже. Теперь он чувствовал себя этим мясом и боль от врезающихся в его плоть челюстей.
Он понимал, что в изощренном садизме и гениальных пытках его сознанию нет равных, и оно только будет углубляться, набирая скорость, раскрывая весь калейдоскоп страхов Яниса. Да, настолько хуже. Да, настолько, насколько даже ты не догадывался.
Теперь он чувствовал себя челюстями, жадно прожевывающими свою же плоть. Добро пожаловать в галерею боли, выставку отчаяния, музей ужасов!
Янис скулил все громче и громче. Постепенно скулеж перерос в рычание, тело раскачивалось все сильнее и сильнее, но никто этого не слышал.
Такое случается слишком часто даже для «через раз». В самых крайних ситуациях, когда тебе и в самом деле нужен хоть кто-то, на горизонте событий – никого, только ты и твой кошмар. Кошмар, транслирующийся по кабельному. Чрезмерно бесперспективно это звучит, если ты не можешь даже нормально возмутиться происходящим. В биологическом мире
