исцелит его счастливой улыбкой, она подарит ему покой, которого он так жаждал.
Ее письма приходили к нему два месяца. На третий вдруг перестали. Накрывало беспокойство и волнение – с ней все хорошо? Перебои с почтой? Еще и лучшего друга ранили так некстати, не с кем стало переброситься словечком. Стало совсем тяжело.
Спустя еще месяц он узнал главное.
Раненый друг уехал в Пайнтон раньше него. Сначала в госпиталь, затем к Элене. К Элене, которая почему-то перестала ждать Кея, но обрадовалась Остину. Тот признался ей в любви, а после купил большой дом…
Потому и возвраты последних писем.
И печать «Такие больше не проживают».
Война расколола Кея на части. Он бы сросся, зажил, но самая большая граната разорвалась в сердце. Разлетелись по краям вселенной его ошметки, кое-как поджили, но дыра в центре размером с космос осталась.
Он более не был прежним. Понимал, что не может работать с людьми, не может с ними даже общаться, и потому профессию выбрал под стать настроению – черную.
Его устраивало. Работы мало, делать ее он умеет. Платят достаточно.
Теперь Элена далеко, в другой жизни, он даже больше не вспоминал о ней. Не пытался узнать, счастлива ли, решил, что переместился в соседнюю галактику, где красавица блондинка с фамилией Майлз вообще никогда не существовала.
На заработанные деньги он приобрел себе небольшой дом, стоящий на удалении от других, и быструю неприметную машину. Чтобы не тревожила совесть, завел два главных правила: хороших людей не убивать и с бабами дел не иметь.
Хороший человек или плохой, Кей определял безошибочно. Война научила. Заказывали тех и других, но брался он только за «мудаков» – нормальных, честных не трогал. Женщин перестал замечать вообще.
Веста…
Веста Керини.
Почему он до сих пор не спит?
Потому что его терзает вопрос: для чего человеку заказывать самого себя? Если нет врагов, если ты здоров.
Она здорова. Внешне. Только что-то не то с глазами – он уже думал об этом в их первую встречу. У нее взгляд человека, сидящего на Бероне.
Берон им выдавали на войне. Запрещенный к распространению среди мирного населения препарат – мелкие, желтые таблетки, сладковатые на вкус. Если кто-то срывался и начинал паниковать (а они все срывались время от времени), Берон был первым, что заталкивали в рот. И эмоции моментально отступали. На поверхность выходил некто безжалостный и очень сосредоточенный, сконцентрированный на цели. Настоящая же личность уходила в глубокий колодец, и о ее существовании можно было узнать по едва заметной пульсации страха в зрачках.
Берон действовал шесть часов. И принимать его можно было не чаще одного раза в неделю.
Веста Керини. Спокойная, уверенная в себе, сосредоточенная? Отчасти. А так же накрепко запершаяся за маской безразличия, бездушности и пофигизма.
За
