глаз поднимать не стала.
– С того, что никогда еще на моей памяти клиент не был целью.
– А теперь есть. И я тебе говорила: никакой мути. Пришел, выстрелил, ушел. Здесь уберут, я договорюсь.
Из кресла напротив такой взгляд, будто прессом плющит. Я лишь дернула плечами – этот взгляд мне мешал сосредоточиться на мозаике, а ведь осталось всего шесть кусочков.
– Ну что, деньги тебе сегодня перевести?
Но мой гость просто поднялся и пошел к выходу.
Он задолбал.
– Сколько надо заплатить? Тридцати тысяч хватит?
Мне в ответ:
– Ты больная.
– Я не больная, мне просто нужно умереть. Так переводить деньги?
– Я не сказал, что согласен.
Вот же упрямая задница.
Он так и ушел, не согласившись. Я вздохнула. Киреи верят, что самоубийц под землей пожирает богиня Края. Пожирает для того, чтобы удобрить ими землю для полноценных людских побегов и чтобы быть уверенной, что «неполноценные» уже больше никогда не осквернят своими стопами поверхность Террана.
Я не верила в Краю.
Но и суицида себе не желала. Есть в этом что-то противное – в таблетках, веревках, прыжках с крыши… Позвонить, что ли, другому киллеру? Более сговорчивому?
Ладно, время есть. Еще семь дней.
И шесть кусочков, прежде чем я открою коробку с другой мозаикой.
Кей Джей.
(Игорь Корнелюк – Письмо)
Кей зарекся иметь дело с бабами. Давно.
И удивлялся самому себе, потому что в третьем часу ночи все еще собирал информацию по объекту «Веста Керини».
Собирал почти что тщетно. Профиля в соцсетях нет, фотографий в интернете нет. В социальных движениях и мероприятиях не участвовала, нигде ни разу не засветилась и не всплыла. Черт. Она такая же, как он сам.
Сведений с места работы нет. Друзей нет, врагов нет. Хоскин не в счет – он залег на дно сразу после той «гонки», побоялся, что за противоправные действия на него надавит Комиссия. А ему было, что терять, и потому про Весту и упущенные миллионы он предпочел забыть. Кей проверил: ни телефонных звонков между этими двумя, ни сообщений, ни писем, никакой другой корреспонденции. Хоскин в детективные и иные агентства не обращался, убийц не нанимал. В общем, «слился».
А в памяти темноволосая Веста. И этот странный взгляд…
«Она не такая, как Элена».
Да, они совершенно разные, только кого заботит, если обе бабы?
Элена сделала главное – отучила его доверять кому бы то ни было. И не важно, какого цвета волосы и какой у кого взгляд…
«Кей» – потому что Кей. Его именно так и звали. «Джей», потому что Джеронимо – фамилия.
Во времена любви к Элене он работал обычным автомехаником, обожал спорт, в том числе боевые искусства, ходил в тир. Умел и любил стрелять, даже участвовал в местных соревнованиях, часто побеждал – в подтверждение тому ряд наград, стоящих на полке гаража. Позже он избавился от них всех, когда
