дугами поднялось на вечернем небе.
И тогда послышалась новая песенка, которую запела Звездоглазка:
Расстилает небосвод
Звезды вечерами,
И сияние встает
Прямо над горами:
Словно радуга, вдали
В небе хороводит…
Видят звездочки мои:
Рождество приходит!
– Нет, вы только послушайте, – снова возмутилась Мурра, – теперь она видит Северное сияние и звезды! Страшнее троллева отродья, чем Звездоглазка, я в жизни не видала.
– Да нет, быть такого не может, – молвила жена новосела. – Спущусь-ка я в погреб!
Откинув творило под семью циновками, она спустилась вниз, где нашла Звездоглазку, повязанную семью шерстяными платками, и спросила ее:
– Видишь ты звезды?
– Да, вижу, их так много-премного, – ответила Звездоглазка. – Они такие ясные и светлые. Матушка! Вот-вот наступит Рождество!
Названая мать снова поднялась наверх и поведала обо всем Мурре.
А Мурра сказала:
– Никакого другого средства больше нет, только одно осталось: в подполе надо вырыть яму в семь альнов глубиной, положить в ту яму троллево отродье да засыпать яму песком. Только это и поможет!
– Нет, – отказалась Лису, – этого я никогда не сделаю. Жаль мне дитя, да и боюсь, муженек мой больно опечалится, когда узнает, что сталось со Звездоглазкой.
– Тогда отдай девочку мне, – предложила Мурра. – Я отвезу ее обратно в горы Лапландии.
– Только коли не причинишь ей зла! – предупредила жена новосела.
– Какое зло могу я ей причинить? Я просто отвезу ее туда, откуда она родом.
Получив девочку, Мурра завернула ее в старую оленью доху и отвезла в горы. Положила она там Звездоглазку в снежный сугроб да и ушла со словами:
– Я сделала то, что обещала! Раз она из снежного сугроба явилась, дорога ей только одна – обратно в сугроб.
Звездоглазка, завернутая в оленью доху, лежала в сугробе и глядела вверх на звезды. Снова, как и три года назад, наступила рождественская ночь, и многие сотни тысяч прекрасных небесных солнц, таких ясных, непомерно великих и отдаленных, одержимые жалостью, смотрели вниз на невинное дитя. Они светили в ее глазках, они заглядывали в ее детское сердечко и не находили там ничего, кроме доброты и любви к Богу. И глазки ребенка обрели тогда еще более диковинный блеск. Они могли видеть еще дальше, дальше звезд… Зоркий взгляд Звездоглазки проник до самого невидимого трона Господня, где ангелы поднимаются ввысь и спускаются долу с посланиями к великим неисчислимым мирам в бесконечном творении Божьем. А ночь стояла ясная и тихая, преисполненная безмолвного обожания. И одно лишь Северное сияние искрилось на небе. Вместе со своей радугой высилось оно над головкой Звездоглазки.
Ранним рождественским утром, когда ребятишки еще спали в горнице, домой из поездки воротился новосел. Стряхнув иней со своих каштановых волос, он обнял жену
