если бы Господь не распорядился так, что той же дорогой по дикой, безлюдной вересковой пустоши ехал еще один путник.
То был финский новосел из прихода Энаре, который вез из норвежского города Вадсё соль и муку на Рождество. Он нашел ребенка, поднял его и положил в сани.
Новосел вернулся домой в свою усадьбу под утро в сочельник, когда колокола в церкви прихода Энаре начали звонить к заутрене. Он внес ребенка в теплую горницу и протянул его жене.
– Вот тебе рождественский подарок, Лису, – сказал он, стряхивая иней со своих каштановых волос.
И рассказал, как нашел ребенка.
Жена новосела взяла ребенка, вытащила его из оленьей полости и напоила теплым молоком.
– Бог послал тебя нам, бедное ты дитятко, – молвила она. – Как же ты чудно смотришь на меня! Коли нет у тебя ни отца ни матери, Симон Сорса будет тебе отцом, я буду тебе матерью, а ты будешь – наше дитя. Малыши Симму, Пальте и Матте будут рады сестренке, ведь я вижу, что ты – девочка. Надеюсь, ты – крещеная?
– Кто его знает, полагаться на это нельзя, – заметил новосел Симон Сорса. – Добираться в церковь и к пастору лопарям далеко, поэтому они ждут, когда ребятишек наберется целая куча, и тогда везут их сами к пастору. А когда он окрестит их, говорят «Аминь»! Раз нынче в церкви рождественская заутреня, девочку лучше всего сейчас же отнести туда да и окрестить.
Жена сочла совет Симона добрым, и найденку тут же окрестили и нарекли в честь названой матери – Элисабет. Пастор немало подивился тому, что, когда он благословлял девочку, глазки ее сияли, словно звездочки. И поэтому он шутя молвил:
– Наречь бы тебя Звездоглазкой, а не Элисабет!
Жена новосела сочла, что речь пастора – не речь христианина. Но Симон Сорса заметил то же самое, что и пастор, и согласился:
– Звездоглазка – было бы имя ничуть не хуже, чем Элисабет.
– Еще чего! – рассердилась жена. – Нечего называть девочку колдовским именем, ведь она – лопарка, а лопари и так колдовать умеют. Глянь-ка, у Симму и Пальте, да и у Матте одинаковые красивые серые глаза; они ничуть не хуже ее карих, и уж коли хочешь дать ей прозвище, зови ее Кошкоглазкой. Это все одно.
Новосел не хотел огорчать жену и прикинулся, будто забыл другое имя девочки, но слова пастора невольно получили огласку, и соседи стали с того дня называть найденку Симона Сорсы Звездоглазкой.
Девочка подрастала вместе с тремя назваными братьями и стала тоненькой и хрупкой, а все трое мальчишек – сильными и крепкими. Почти как у всех маленьких лапландцев, волосы у нее были черными, глаза – карими, а нрав – спокойный, мирный и тихий. Хотя лопарята порой бывают такими же пылкими и своенравными, как негритята, все четверо детей отлично уживались меж собой. Правда, мальчишки иной раз в шутку таскали друг друга за волосы.
Новосел и его жена любили их всех одинаково, в семье
