ГаннибалБыл куплен за бутылку рома
И в руки шкипера попал.
Этот пушкинский post sсriptum к стихотворению «Моя родословная» заканчивается издевательской строфой:
Решил Фиглярин вдохновенный:
Я во дворянстве мещанин.
Что ж он в семье своей почтенной?
Он?.. он в Мещанской дворянин.
Из уст в уста в Петербурге передавали анекдоты о Булгарине. Вот только некоторые из них. Булгарин опубликовал в «Северной пчеле» балладу графини Ростопчиной «Насильный брак». Как стало понятно вдумчивому читателю, фигурирующий в балладе барон – это Россия, а насильно взятая жена – это Польша. Вышел большой шум. Николай I готов был запретить Булгарину издание газеты. Шеф жандармов Орлов пытался объяснить царю, что Булгарин не понял заложенного в стихах тайного смысла, на что Николай сказал: «Если он не виноват как поляк, то виноват как дурак». Другой анекдот рассказывает о Булгарине как об авторе, написавшем пьесу «Шхуна Нюарлеби». «Шхуна – это судно», – сказал актер Григорьев. «А нюарлеби?» – «А это то, что в судне». И еще один анекдот: Булгарин просит Греча предложить его в члены Английского клуба. На выборах члены клуба Булгарина забаллотировали. Еще не зная этого, Булгарин спросил Греча: «Ну как, я прошел?» – «Как же, единогласно! – ответил Николай Иванович. – В твою пользу был лишь один мой голос, все же прочие положили тебе черные шары».
Со временем сарказм писательской братии по отношению к Булгарину смягчился, а после смерти литератора и вообще превратился в легкую иронию. Рассказывают, что однажды в Пушкинский Дом пришел бедно одетый старик с просьбой помочь ему. «Кто же вы?» – вежливо спросили его. «Я тесно связан с Александром Сергеевичем Пушкиным». – «Каким же образом?» – «Я являюсь праправнуком Фаддея Булгарина», – нимало не смущаясь, ответил тот.
Упомянутый в пушкинской эпиграмме на Булгарина Осип-Юлиан Иванович Сенковский (Józef Julian Sękowski), более известен в литературном мире по литературному псевдониму Барон Брамбеус. Он принадлежал к старинному польскому роду. В XVII веке один из его предков, поэт Матвей Казимир Сарбевский, был прозван «новым Горацием». Сам Осип Иванович был исключительно плодотворным и широко известным писателем, пользовавшимся оглушительным успехом у читателей. Он был основателем первого русского массового журнала «Библиотека для чтения» и членом-корреспондентом Императорской Академии наук. Дом Сенковского слыл одним из культурных центров Петербурга и славился своими музыкальными вечерами. Между тем он сам предсказал свою посмертную жизнь. В одном из писем сотруднице своего журнала Сенковский писал: «Моя преждевременная смерть была бы очень выгодна для меня… я знаю это и чувствую также, что если проживу дольше, если дотяну до старости, всё это изотрется, завянет, обесцветится, пропадет безвозвратно». Так оно и случилось. Имя Осипа Ивановича Сенковского, некогда знаменитого Барона Брамбеуса, ныне широким читателем почти забыто.
