style="font-size:15px;"> Отдал известную дань Мещанской улице и Пушкин. События его поэмы «Тень Баркова» происходят именно там:
Однажды зимним вечерком
В бордели на Мещанской
Сошлись с расстриженным попом
Поэт, корнет уланский,
Московский модный молодец,
Подьячий из Сената,
Да третьей гильдии купец,
Да пьяных два солдата.
Как мы видим, А. С. Пушкин своим авторитетом сумел связать с Мещанской улицей практически все петербургские сословия. Не посягнул, пожалуй, только на высшее.
Вполне недвусмысленно о Мещанской улице отзывался и Гоголь: «улица табачных лавок, немцев ремесленников и чухонских нимф». В огромном синонимическом ряду фольклорных дефиниций петербургских уличных девок, или, проще говоря, проституток, эвфемизм «чухонские нимфы» принадлежит Гоголю.
Своеобразную известность в народе эта улица вместе с Фонарным переулком снискала в середине XIX века. Образовалось некое своеобразное социальное, или точнее асоциальное, городское пространство, статус которого иллюстрируется и закрепляется в истории городским фольклором. Известен анекдот о министре финансов в правительстве Николая I Федоре Павловиче Вронченко, большом волоките и любимце петербургских «камелий». По случаю его высокого назначения на пост министра все окна в нижних этажах Мещанской были ярко иллюминированы, а у ворот стояли празднично разодетые красотки. «Мы радуемся повышению Федора Павловича», – охотно сообщали они прохожим.
Все это вместе взятое создавало особую атмосферу, которой побаивались добропорядочные обыватели. Фонарного переулка сторонились. Он и в самом деле становился очагом уголовщины Центрального района столицы и не только в описываемое время.
В Фонарном переулке труп убитого нашли.
Он был в кожаной тужурке с большой раной на груди.
Он лежит и не дышит на холодной земле.
Двадцать ран имеет на усталой голове.
А теперь продолжим о Кукольнике. Как вспоминают очевидцы и участники «оргий довольно дурного тона» у Кукольников, здесь «спали вместе на одном диване, питались в основном кислыми щами да кашей и много пили». Иначе как «Клюкальником» Нестора Кукольника не называли. Он мог напиться, то есть наклюкаться где угодно, когда угодно и при каких угодно обстоятельствах. Ему приписывают экспромт, произнесенный будто бы на собственном дне рождения, которое отмечали на загородной даче А. А. Безбородко. Когда все припасенное спиртное было уже выпито, а хозяин дачи расписался в своей беспомощности и заявил, что более ничего в его доме найти невозможно, встал именинник и под пьяные крики собутыльников продекламировал:
Дача Безбородки —
Скверная земля!
Ни вина, ни водки
В ней достать нельзя.
Ко всему сказанному можно добавить, что Пушкин, несмотря на приятельские отношения, Кукольника
