вопросов», суть которых в том, что их можно только поставить, навсегда оставив без ответа. Так, впрочем, и со всеми великими философами; они одновременно укоренены в двух «почвах» – земной и небесной, и приносят лишь проблемы своим соотечественникам, желающим беспроблемной жизни. И во многом эта разорванность между «землей» и «небом» и составляет собственную обитель философии, ее этос, ее боль и призвание. И философ как вечный скиталец не может укорениться ни в одной из «почв» окончательно. Если это происходит, то он перестает быть философом, а становится ученым, богословом, или просто обывателем, бесцельно убивающим время в бессмысленных наслаждениях или в столь же бессмысленных деловых «заботах». Своей не успокоенностью философ как бы свидетельствует миру о том, что в человеческом бытии всегда что-то не то, всегда человек в разладе с собой, никогда его сущность не может быть равной его существованию, и никогда сущее не примирится с должным. В этом призвание философа, его миссия. На каком же языке можно все это выразить? На том, который более всего доходит до ума и до сердца одновременно.
Среди наших современников особенно остро почувствовал это противоречие, эту разорванность человеческого бытия философ-этик В. П. Фетисов. Вот что он пишет в своей работе, которая так и называется «Земля и Небо»: «Человек интересен тем, что в нем природное (земное) начало соединяется с духовным (небесным). Плохо, когда человек витает в облаках, не считаясь с земными условиями, и когда он настолько «приземлен», что духовность в нем почти отсутствует.
Притяжение Земли – это наша естественная зависимость от окружающей среды и от нашей природной организации. Зов Неба – это устремленность к таким идеальным и совершенным формам, которые для Земли кажутся невероятными и сверхъестественными.
Данное противоречие раскрывает специфику человеческого бытия. Зов Неба и притяжение Земли – вот две силы, от взаимодействия которых зависит характер всех наших мыслей, чувств и поступков. Человек ногами прикован к Земле, а руки простирает к Небу. Ему и Земли не хватает, и до Неба далеко» [8, с. 334]. И далее: «С философской точки зрения, поведение человека становится понятным в той мере, в какой мы можем отыскать в его поступках взаимосвязь земного и небесного. Там, где мы не нашли такого взаимодействия (и где его нет на самом деле), там имеют место какие-то проявления жизни, не пред ставляющие для философа никакого интереса.
Зато там, где возможно проследить за взаимодействием Земли и Неба, там раскрываются все тонкости и оттенки человеческого бытия. Человек весь проявляется в этом взаимодействии. Вся его мораль, его достоинство, его благородство или низость» [8, с. 337].
В этих, казалось бы, незамысловатых и далеких от профессиональной нагруженности словах выражены существенные истины о человеческом бытии. Истины нравственного характера.
Итак, особенность русского философского языка в том, что это один из
