подробностей, я завтра же плюну на твое дело и передам его кому следует. И тогда ты узнаешь, как Бог свят и суд строг. Поняла?
– Я все поняла, хорошо, – вздохнула Сотникова.
– Рассказывай спокойно, не торопясь. И с исчерпывающими подробностями. Ясно?
– Ясно.
– Прошу, – Малавец сунула руку себе под юбку, сжала колени.
– Он вышел из ванны, я услышала, хоть он и шел босиком.
– Как ты была одета?
– На мне была юбка совсем коротенькая, колготок не было и трусиков тоже не было. Как договорились.
– Как договорились, – кивнула Малавец. – Продолжай.
– И майка. Лифчика не было. И этот белый передничек. Он взял меня за зад, обеими руками, стал трогать попу. Сначала через юбку, а потом забрался под юбку. И говорил: «Продолжайте, продолжайте». Я не оборачивалась, продолжала чистить карасей. Потом он опустился на колени, раздвинул мне ягодицы и стал лизать мне анус.
– Не анус, а попочку, сладкую попочку.
– Да, сладкую попочку.
– Он залез в нее язычком своим?
– Да.
– Глубоко? – дернула головой Малавец.
– Сначала не глубоко, а потом глубоко.
– А ты что? – Малавец сводила и разводила колени.
– Мне было очень приятно.
– Сладко тебе было?
– Сладко.
– Сладенько он язычком своим… да? Туда, сюда… сладенько? В попочке у Катеньки? Туда-сюда. Язычком забрался, да?
– Забрался в попочку мою языком, – кивала Сотникова.
– А Катенька что делала в этот момент?
– Чистила карасей.
– Чистила карасиков маленьких, хороших, а он, хулиган, Катеньке в попочку языком забрался, в сладенькую попочку?
– Забрался языком, – кивала Сотникова, разглядывая свои ногти. – А потом…
– Погоди! – прикрикнула Малавец, тяжело выдохнула. – Он что… он сам… сам он стонал?
– Стонал.
– Сладко стонал, да?
– Сладко.
– Стонал тебе в попочку… а сам в ней язычком, язычком… да? да? да? да-а-а-а-а-а!
Малавец беспомощно вскрикнула и мелко затрясла головой, задвигала рукой под юбкой. Потом схватила отчет и с силой швырнула в Сотникову:
– Сука!
Сотникова испуганно отшатнулась, вскочила, отбежала к двери.
Тряся головой, Малавец закрыла глаза, облегченно, со стоном вскрикнула:
– А-а-а-а!
И тут же простерла свободную руку к Сотниковой.
– Прости, прости.
Сотникова нерешительно стояла у двери.
– Прости… – выдохнула и облегченно задышала Малавец. – Это так… это ничего… это нервы… присядь. Присядь. Присядь!
Сотникова подняла отчет, положила на стол для совещаний. Села на свой стул.
Малавец
