и непринужденно. – Я ухожу, и она отправится со мной.
– Если ты полагаешь, что я дам тебе уйти, то очень заблуждаешься.
– Я зарежу ее! – бросил Филипп.
Дариус ответил холодной улыбкой:
– Твоему хозяину это не понравится.
Тишина накалилась, молчание стало тягостным и устрашающим. Мужчины сверлили друг друга взглядами, готовые убить и ждущие лишь первого движения противника… Серафина не могла дольше выдержать этого.
– Пожалуйста, – прохрипела она, – отпусти меня!
При звуке ее голоса угольно-черные глаза Дариуса обратились к ней. В одно мгновение она прочитала в них то, что скрывалось под его ледяным самообладанием: ярость, отчаяние… и что-то еще, более сильное…
Филипп также заметил невольно прорвавшееся чувство.
– Что я вижу! – издевательски рассмеялся он. – Неужели я случайно обнаружил слабость? Так, значит, и у великого Сантьяго есть ахиллесова пята?
Точеное лицо Дариуса окаменело. Черные глаза сузились, полуприкрытые длинными ресницами, и уставились на Филиппа, пронзая блеском ночной мрак.
– А-а, разумеется, – продолжал Филипп, забыв об опасности. – Помнится, кто-то говорил мне, что ты был телохранителем Серафины, когда она была совсем крошкой.
– Опусти оружие, – угрожающим шепотом потребовал Дариус.
– Прочь с дороги!
– Отпусти принцессу! Твой единственный выход – сдаться. Люди твои мертвы, и ты прекрасно знаешь, что нужен мне живым.
– Хм, Сантьяго свирепеет, – насмешливо заметил Филипп. – Он, видимо, очень привязан к тебе, моя дорогая.
Эти слова ранили Серафину больше, чем все остальное.
– Ты делаешь хуже для себя, Сен-Лоран. Я вспомню, как ты дразнил меня, когда позже мы поговорим с тобой о твоих сообщниках и о данных тебе приказах.
– Ах, Сантьяго, мне никто не дает приказов. У меня нет выхода. Я не могу явиться с пустыми руками, так что ты от меня ничего не узнаешь.
Дариус двинулся к Филиппу медленным крадущимся шагом.
– Стой на месте! – Он замер и повторил мягко: – Отойди от принцессы.
Серафина вновь и вновь повторяла про себя молитву. Прижатая к Филиппу, она ощущала частый стук его сердца. Серафина чувствовала, как в нем нарастает тревога, как Филипп судорожно ищет выхода, возможности бежать. Искоса посмотрев на нож, прижатый к ее горлу, она зажмурилась и еще отчаяннее воззвала к Богу.
– Скажи мне, Сантьяго… как один наемник другому, – внезапно начал Филипп. – Теперь, когда твоя маленькая подопечная выросла, ты не заглядываешься на нее? Кое-кто утверждает, что она самая красивая женщина на свете… по крайней мере одна из трех самых красивых. Мой патрон убежден в этом. Он называет ее Еленой Троянской. Мужчины затевают войны, чтобы овладеть такой красавицей. Может, посмотрим?
Серафина вздрогнула, когда Филипп
