инструменте, неожиданно и с высоким пронзительным звуком. Всё стихло. Тревога, беспокойство, боль в сердце – всё ушло. Из глаз покапали слёзы. Я ещё некоторое время лежал на диване, ворочался из стороны в сторону, смотрел в потолок. Сна уже не было. С ощущением оглушённости в голове я ходил по квартире, искал какую-то одежду… Трижды кипятил чайник, забывая о нём. С третьей попытки кофе был готов. Меня ожидала пол-литровая кружка, так я планировал себя взбодрить. На улице рассвело. Было туманное октябрьское утро. В тёплых пушистых тапочках, надев махровый белый и очень тёплый халат на спортивный костюм, вместе с кофе я вышел на открытый балкон, выходивший из кухни. Балкон был совсем небольшой, перила и ограждения были девятнадцатого века, может, и реставрированы, но абсолютно аутентично выглядели и были сохранены. Передо мною открывался вид на набережную канала Грибоедова, самый что ни на есть исторический центр. Было туманно, что ограничивало видимость. Тихо, немноголюдно, спокойно. Только голуби кучковались на мостовой возле набережной. Сидели нахохлившиеся на перилах, то улетая с насиженных мест, то возвращаясь. Я пил свой кофе и созерцал утренний Петербург.
В восемь тридцать семь зазвонил телефон. В трубке зазвучал голос мамы.
– Сынок, дедушки с нами больше нет. Он вчера лёг спать, а сегодня уже не проснулся. Мне очень жаль…
– Как? В смысле? Я перезвоню! – резко оборвал разговор я.
Слёзы непроизвольно потекли по щекам. Я не понимал, не осознавал, как это, вчера дедушка был жив, здоров, мы вчера вернулись. Ничего не предвещало беды. Я не был готов к такой новости. Я вообще не знаю, могут ли люди быть готовы к таким новостям. В голове не укладывалось. Вчера он был, а сегодня его уже нет. Сегодня в моей жизни стало на одного любящего меня человека меньше. На шее у меня висел талисман, что дедушка повесил мне вчера. Я держался за чёрный камень левой рукой, а в голове проносилась куча мыслей. Я вспоминал всю последнюю неделю в мельчайших подробностях. Как мы рыбачили, жгли костёр, топили камин, ходили за грибами, готовили, чаёвничали. Как я нёсся сломя голову за мёдом, думая, вдруг это последнее желание деда. И я был прав, я молодец, я всё сделал правильно. Если б я только знал, что так скоро деда не станет. Сколько бы я ещё смог для него сделать. Как много ещё я не успел спросить, а как много сказать. Я вспоминал все истории, что дед рассказывал в последние дни. Я вспоминал детство, проведённое в летнее время с ним в деревне. Я вспоминал всё, чему меня когда-то учил дед, его советы. Я анализировал его слова. Ведь каждый день он говорил мне про смерть, про последние дни, что человек чувствует кончину. Он чётко описал свою смерть. Я верил ему, как никому другому. Но верить в последние дни жизни я отказывался. Слёзы не прекращали течь по щекам. Теперь пазл в моей голове сложился. Теперь я всё понял. Моя тревожность, беспокойство, странные сны, всё мне давало некий сигнал, я просто не понял, в чём
