трястись.Цель творчества – самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Гриппов умолк, однако за стол почему-то не вернулся. Он продолжал стоять прямо под портретом Пушкина работы Тропинина.
– Как хорошо! – выдохнула Наташка Дятлова. – Это, конечно, вы, Владимир Дионисович, написали?
– Это… не я, – с неохотою признался известный поэт и прозаик, который был совсем не прочь стать «притчей на устах у всех».
– Жалко, – посетовала Наташка. – Значит, это, наверное, стихи какого-нибудь вашего друга?
– Не друга, а в некотором роде старшего товарища, – с чувством собственной значимости отвечал Гриппов. – Это Борис Пастернак.
– Ах! – Дятлова вся подалась вперед. – Вы, наверное, с ним встречались!
– Только на страницах его книг, – внес ясность Владимир Дионисович. – Увы, судьба развела нас во времени. Борис Пастернак скончался, когда я еще был ребенком.
– Как же повезло Пастернаку! – вырвалось у Герасима.
По классу вновь прокатились смешки. Гриппов не отреагировал. То ли не расслышал реплики Муму, то ли счел ниже своего достоинства отвечать.
– Знаете что, – спешно вмешалась Ольга Борисовна, – я бы хотела, Владимир Дионисович, для начала поговорить о вашем творчестве. Ребята подготовились. У них наверняка есть к вам множество интересных вопросов.
За неделю до сегодняшнего визита Ольга Борисовна и впрямь раздала ученикам несколько сборников произведений Владимира Дионисовича. Варе, Марго и Ивану достались стихи. А Герасиму и Павлу – последняя книга прозы, в обширном предисловии к которой автор напыщенно объявлял, что ему «наконец удалось нащупать литературно-виртуальную концепцию современной реальности». Герасим и Луна честно попытались разобраться, в чем суть этой концепции. Однако успеха не достигли. Поэтому, едва Ольга Борисовна умолкла, Герасим без обиняков объявил:
– У меня лично одни вопросы.
– Опять вы! – обратил к нему марсианский взгляд Владимир Дионисович. Так смотрят на человека, которого не видели добрых двадцать лет, а потом случайно повстречали на улице.
– Ну, – мрачно подтвердил Герасим. – Я вас, между прочим, целую неделю читал.
И он продемонстрировал книжку, из которой торчало множество закладок. Гриппова передернуло, однако он сдержался и, выдавив кислую улыбку, сказал:
– Кажется, молодой человек, вы серьезно поработали над творчеством скромного современника.
– Я все делаю серьезно, – заверил Муму.
– Тогда я вас слушаю, – сказал Гриппов, и голос у него почему-то сорвался.
– Нервничает, – еле слышно проговорила Варя. – Кажется, Муму, ты его достал.
Ольга Борисовна, по-видимому, была того же мнения и, спеша разрядить обстановку, обратилась к Гриппову:
– Владимир Дионисович,
