сказать, что теперь это не так? – удивленно поднял брови Зопчик.
– Я просмотрел сегодняшний выпуск. – Помпилио положил в рот еще один кусочек дыни, и потому его следующая фраза прозвучала несколько невнятно: – Ты обвиняешь епископа во взятках?
Старуха покачала головой: жест Помпилио был оскорбительным. Однако Зопчик сделал вид, что ничего не заметил.
– Мы боремся за справедливость.
– «Мы» говорят расплодившиеся по всему Герметикону короли, – назидательно произнес адиген. – Тем они хотят отличаться от даров. А каждый приличный человек должен иметь свою собственную точку зрения и говорить «я». Ты приличный человек?
– Мы – это значит я, редакция и все либерально настроенные загратийцы. Я пишу для них.
– Вряд ли утренняя месса привлекла большое количество либеральных загратийцев. Я видел в соборе только тех, кого твоя газета называет замшелыми консерваторами.
– Совершенно верно, – признал редактор Зопчик.
– В таком случае что делал на мессе ты? Хотел извиниться перед епископом, но не собрался с духом?
– Я не оскорбил епископа, а выставил напоказ его грязные делишки, – мгновенно ответил Зопчик. – А на мессе я искал материал для следующей передовицы. Я считаю, что люди должны стать свободными. Должны сами устраивать свою жизнь…
– Что же им мешает? Олгеменизм?
– Религия дурманит сознание и помогает адигенам удерживать власть.
– Фраза, достойная галанита.
– Помпилио! – Тетушка Агата недовольно поджала губы.
– А я всё думал: когда же вы вспомните о моем происхождении? – усмехнулся Зопчик. Чувствовалось, что он не просто думал, а нетерпеливо ждал выпада Помпилио.
– Вспомнил, как только ты дал повод. Ты, кстати, чирит или прикидываешься атеистом?
– Я не прикидываюсь, – гордо ответил Зопчик. – Я убежден в том, что бога нет.
– В таком случае какое тебе дело до епископа, галанит? Ваши воззрения не пересекаются, почему бы не оставить старика в покое? Будь ты фанатичным чиритом, в твоих действиях было бы больше честности.
– Мне жаль, что выдающийся исследователь и путешественник мыслит столь узко. Мне искренне жаль, и я разочарован.
– Надеюсь, ты понимаешь, галанит, что мне глубоко безразличны твои чувства?
На этот раз слово «галанит» Помпилио выделил голосом и сопроводил презрительной гримасой, чем окончательно вывел редактора из себя:
– «Быть галанитом – не преступление, преступление быть живым галанитом», – процитировал Зопчик. – Знакомые слова, мессер?
– Их произнес на заседании лингийской Палаты Даров мой прапрапра– и еще несколько раз прапрадед, – с гордостью ответил Помпилио. После чего издевательски осведомился: – Запали в душу?
– Я нахожу их омерзительными.
– Будь я галанитом, я бы согласился. Но я адиген, а потому хочу спросить: скольких галанитских адигенов ты
