mutantur et nos mutamur in illis, – заметил Кирилл.
– А что это?
– Это латынь, милая. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
– Очень верное наблюдение, согласна с товарищами римлянцами, – сказала Мандрова. – Тем более, что здесь я уже всех более-менее сносных понадкусывала.
– O tempora, o mores![10] – воскликнул Потемкин. – Ладно, червячок, поищу тебе яблочки на других ветвях власти.
– Куда идешь? – встрял в их содержательный диалог Фильштейн.
– К себе, в новое здание. Потемкин, проводишь меня до кабинета, поболтаем?
Кириллу захотелось как-нибудь повежливей уклониться от этого маршрута.
– Римм, слушай, есть альтернативное предложение. Пойдем лучше посидим на свежем воздухе. В «Древний Китай», например.
– Ну, если ты приглашаешь, – Мандрова сделала акцент на слове «ты», – как же я могу отказать?
Потемкин попрощался с Филей и повел старую знакомую через холл первого этажа на Георгиевский. Толпы страждущих посетителей там уже не было. В пропитанном столичным смогом теплом июньском воздухе кружился тополиный пух. Мимо Малого манежа они выскочили дворами на Камергерский переулок. На углу с Большой Дмитровкой – рядом с тем местом, где Потемкин оставил машину, – располагался ресторан «Древний Китай» – довольно милое и даже, в некотором смысле, стильное заведение с раскосыми официантками из Бурятии, изображавшими китаянок. Кирилл и Мандрова сели на летней веранде. Помимо ассорти из салатов, Потемкин попросил миниатюрную девушку в черном шелковом халате с металлическим бэджиком «Янлинь» принести ему острую свинину по-сычуаньски, Римма заказала тигровые креветки с ананасом. Для души ей понадобились ликер и бананы в карамели, а Потемкин решил не менять коней на переправе и продолжил изучать вкусовую палитру Johnnie Walker.
Летним вечером, особенно в хорошую погоду, Камергерский представляет собой забавный променад. Многочисленные ресторанчики выносят столики на улицу и открывают веранды. Деловая, псевдоделовая и просто праздная публика прогуливается между ними, выбирая место, где бы скоротать время до начала работы ночных заведений. В отличие от Арбата, где шатается масса приезжих, здесь в основном все местные. Тому, кто вращается «в кругах», легко встретить знакомое лицо, и Потемкин периодически пересекался глазами с прохожими, дежурно натягивал улыбку и кивал им.
– Слушай, Кира, а ты помнишь Полосина? – неожиданно спросила Мандрова.
Разумеется, Потемкин хорошо знал Вячеслава Сергеевича Полосина. Когда они познакомились в конце восьмидесятых, Полосин был протоиереем – отцом Вячеславом. Он служил настоятелем прихода в Калужской области и писал богословские труды. В 1990 году его, наряду с несколькими другими священниками РПЦ, муллой и буддийским ламой, избрали народным депутатом РСФСР. В Верховном Совете отец Вячеслав вошел в новую номенклатуру – возглавил комитет по свободе совести, вероисповеданиям
О времена, о нравы! (лат.)
