для одного человека. Даже такого высокого, как Верников.
Когда он вошел в номер, ведомый затянутым в униформу боем, и увидел эту кровать, то с усмешкой подумал, что его школьный товарищ, гениальный гинеколог и столь же безудержный бабник Витя Ульянов прокомментировал бы ложе следующим образом:
– Идеальная кровать для одинокого мужика. Спать вдвоем нельзя, трахаться самый раз.
Но Верников собирался здесь только спать. Причем один.
И еще читать.
И просто лежать, глядя в потолок.
Тем более, имелась любимая книга, которую лишь недавно удалось приобрести. Записки Цезаря он прочитал в студенчестве, взяв в библиотеке – и уже тогда его поразила четкость латинской мысли. Эта книга, академическое издание советских времен, сейчас стала редкостью.
Он купил ее недавно, случайно увидев на рынке пожилую женщину с кучей старых книг, в основном филологической тематики. Верников не стал уточнять, он понял сразу: вдова продает библиотеку лингвиста. Он склонился без надежды – и вдруг с холодком неверия увидел давно вожделенные записки о галльской войне… Несчастная женщина просила за каждую единицу по пятьдесят рублей. Движимый внезапным порывом благодарности, Верников сунул ей триста и быстро ушел, унося Юлия Цезаря.
Книга оказалась изумительной. В ней имелись оба текста. Оригинал и русский перевод. Верников знал латынь постольку-поскольку, как любой дипломированный врач. Но ему нравилось вчитываться в чеканный строй фраз, пытаясь понять влитую мысль. Всегда имея возможность перевернуть страницы и уточнить.
У книги нашелся единственный недостаток: покойный хозяин ее, вероятно, даже дома не расставался с дешевой папиросой. Книга была прокурена насквозь и Верников, не переносивший табачного дыма, через минуту чтения почувствовал резь в глазах.
Пришлось отправить Цезаря в карантин: поставить раскрытым на шкаф, чтобы выветрить табачный дух.
Так книга стояла долго. Зато теперь Верников спокойно мог ее читать.
Он уже предвкушал, как увидит сейчас дымные дали Галлии, зеленые луга и тающие у горизонта горы. И погрузится в войну – зверское в общем дело, но описанное столь лаконично, что кровь не воспринималась кровью, а трупы – трупами.
Записки о галльской войне не отличались большим объемом. И Верников подумал, что будет наслаждаться медленно, мелкими порциями. В тишине, покое и одиночестве.
Вот и сейчас, прочитав первую строчку, он отложил книгу. Он всегда так делал, с детства умея оттянуть и продолжить удовольствие.
И книгу начал читать не в первый день, а лишь привыкнув к номеру и наладив себе комфортные условия.
Верников надел очки, снимаемые во время чтения из-за начавшейся дальнозоркости. Поднялся к зеркальному комоду. Посмотрел, гладко ли выбрит. Отпил глоток из бутыли с водой.
Наконец снова вернулся в кровать.
Положил очки на тумбочку.
Взял
