И знал: чем жестче он меня порет, тем несомненней я должен следовать своим путем.
При всем при этом, как ни странно, внешне я был хорошим сыном.
И исполнял свой сыновний долг куда более рьяно, нежели какой-нибудь зализанный папенькин любимчик.
Как я уже сказал, выйдя на пенсию, отец начал свободное пьянство.
Свободное, а не домашнее.
Последнему он не встретил бы препятствий: кроткая мама, привыкшая угождать всему, восприняла бы как должное, стань он напиваться дома каждый день.
Но, вероятно, наши рожи опротивели отцу настолько, что он не мог провести в своих стенах лишний вечер.
Поэтому каждый день после обеда он начинал обход местных пивных заведений.
Именно обход.
Вероятно, будучи очень неуживчивым человеком, отец в принципе не сближался с людьми. Не имел друзей, не стал завсегдатаем ни в одной из конкретных забегаловок.
А просто шел от одной к другой, проводя в каждой время, достаточное для вливания очередной порции спиртного.
Зная географию нашего района и привычный маршрут отца, в определенный час я отправлялся за ним.
Отец, этот ставящий себя в пример человек, не знал своей дозы и всегда напивался до такого состояния, что самостоятельно уже не мог даже подняться от стола.
Найдя его в одном из наиболее вероятных мест – пьяного и в тысячу раз более злого, чем обычно – я тащил его домой на себе.
Всю дорогу слушая потоки брани в свой адрес.
Он проклинал меня, из последних сил волокшего на плече его тяжелую, обессиленную алкоголем тушу. Недостойного сына, который не слушает отца и не хочет становиться образованным человеком, и так далее, и тому подобное.
Дома отец обрушивался с удесятеренной мощью неукротимого гнева.
Он винил меня в том, что не может сам дойти до своей кровати и без моей помощи стащить башмаки.
Если у него хватало сил, то напоследок, раздевшись и выдернув из брюк ремень, он меня еще и порол.
Иногда, будучи пьяным мертвецки, ограничивался лишь руганью и проклятиями.
Я презирал и ненавидел его так, как может презирать и ненавидеть мальчик, наделенный талантами, своего ничтожного пьяницу отца, с которым вынужден показываться в общественных местах. И которого обязан слушать.
Признаться честно, я много раз готов был убить его пьяного, чтобы он перестал отравлять нам жизнь.
Но не сделал этого из боязни навредить маме.
10
Как ни странно, жестокий деспот отец принес мне пользу.
Точнее, дал мне знание, в сравнении с которым блекли те науки и предметы, что пытались вдолбить в мою голову школьные учителя.
Они восхваляли достижения гуманизма прошлых веков, торжество идеалов человечности над темным началом и так далее.
Жизнь с отцом убедила меня, что в основе всего лежит сила.
Не высокие материи, не духовные порывы,
