заверила его врач.
– Я тоже сделаю что смогу, – кивнул Джейсон. – После обеда я вернусь и... спасибо вам за все, что вы для нее сделали, – добавил он с искренней благодарностью в голосе. Он действительно был признателен врачам за то, что они спасли Кэрол, или, точнее, не дали ей умереть. Это было уже очень и очень много. Джейсон боялся даже подумать о том, что бы с ним было, если бы ему пришлось опознавать не Кэрол, а ее тело, лежащее на холодном металлическом столе в одном из парижских моргов. Судя по тому, что он узнал от врача, все могло быть именно так, и Кэрол выжила только чудом. Ей повезло.
– Можно мне еще разок взглянуть на нее? – спросил он, и врач кивнула. Ей нужно было идти по делам, и на этот раз Джейсон вошел в бокс один. Увидев его, медсестры посторонились, давая ему подойти ближе. Остановившись у самой кровати Кэрол, он долго смотрел на нее, потом осторожно коснулся ее щеки там, где был пластырь. Обожженная кожа уже почти зажила, но пластырь показался Джейсону слишком большим, и он невольно спросил себя, насколько глубока скрывающаяся под ним рана. Судя по тому, что врач упомянула о ней только вскользь, под пластырем не было ничего такого, с чем не мог бы справиться пластический хирург, и все же сердце его болезненно сжалось. Рассеченная скула, ожоги, сломанная рука и удар по голове – не слишком ли много для одного человека?
– Я люблю тебя, Кэрол, – прошептал он, чувствуя, как к глазам снова подступают слезы. – Ты обязательно поправишься, все будет хорошо, обещаю. Мы все тебя очень любим – и я, и Энтони, и Хлоя. Просыпайся скорее, и ты нас увидишь...
Но Кэрол никак не откликнулась на его горячую мольбу, исходившую, казалось, из самого сердца. Она по-прежнему лежала на койке холодная и безучастная, словно изваянная изо льда, и Джейсон едва сдержал рвущийся из груди стон отчаяния. Краем глаза он заметил, что обе медсестры отвернулись – на его лице было столько боли и отчаяния, что даже смотреть на него было тяжело.
Потом Джейсон наклонился, чтобы поцеловать Кэрол, и был поражен тем, как хорошо он, оказывается, помнит тепло ее кожи. Много лет прошло с тех пор, как они целовались в последний раз, и вот все вернулось. Воспоминания нахлынули на него подобно жаркой волне, и все они были светлыми. Все, что было между ними плохого, – все забылось, остались только нежность и любовь. И он надеялся, что Кэрол тоже не помнит – или старается не вспоминать – о том зле и той боли, которую он ей причинил. Общаясь друг с другом, они никогда не касались прошлого, а обсуждали только детей или события своей текущей жизни. Когда умер Шон, Джейсон искренне сочувствовал Кэрол и старался поддержать ее как мог. Эта смерть казалась ему особенно несправедливой еще и потому, что Шон ушел совсем молодым – ведь он был моложе Кэрол. В том, что он умер, когда ему не было еще и сорока пяти, было что-то неправильное, противоестественное. Тогда Джейсон и представить себе не мог, что пройдет всего два года, и Кэрол тоже окажется на волосок от гибели. Как тут было не подумать, что жизнь бывает порой и несправедливой, и жестокой.
