что с ним произошло и что друзей у него на самом деле нет. Узнает второй голос. Желание открывать глаза пропадает.
– Надо же, кто бы мог подумать? – отвечает Ангел.
– Как просили, – усмехается Хозяин.
– Это ни о чем не говорит. Сомневаюсь, что он выкарабкается.
– У меня создается устойчивое впечатление, что вы торгуетесь.
Ангел молчит. Загадочный голос интригует узника.
– Вы говорили, что он похож, – продолжает Хозяин. – Вдруг все-таки?
Ангел по-человечески хмыкает:
– Ко всему, говорят, весьма неплохой механист.
– Их ведь не так много в этом безумном мире?
– Чернокнижников не любят. Те, кто еще кое-что знает, стараются все забыть.
Хозяин рассуждает о таких предметах… Вику он казался более ограниченным. Стараются забыть. Что они знают? Видят во всем зло и разрушение, тащат на костер любого, кто пытается познать суть вещей.
– Последний аргумент – если вы откажетесь, я буду вынужден принять меры, чтобы его состояние действительно соответствовало официальной информации.
– С чего ты взял, что мне не все равно?
Хозяин смеется. Странно, смеется без зла, без ехидства, на взгляд Вика – чистосердечно.
– Барьер. Он безупречен. Я вижу каменную стену, блоки подогнаны с идеальной точностью, в швы невозможно просунуть лезвие. Полированный гранит – нерушимый, как Мировая гора. Но знаете что?
– Да?
– Цвет. Камень иногда темно-серый, с белыми прожилками, иногда непроницаемо агатовый, а иногда светлый, с розоватыми вкраплениями.
Ангел смеется, и этот смех опускает существо с небес.
– Эмоции. Не перестаю удивляться. Отсутствие систематизированного подхода порождает невообразимое многообразие индивидуальных интерпретаций. А так?
– Сочащаяся влага, замшелая плоскость. Намного лучше.
Узник не видит, но чувствует: Сам улыбается.
– Но я не хочу открывать все свои секреты.
– Мне казалось, мы честны друг с другом, так ведь? – наигранная угроза в пении Ангела.
– Не надо, – серьезно просит Хозяин, – я уже имел возможность убедиться.
Вик понимает, о чем они говорят. Сакральное зрение. Способности людей столь разнообразны, и даже схожие проявления у каждого выражаются по-своему. Если один видит чужую защиту монолитной стеной, то для другого она – бескрайняя водная гладь, для владельца, быть может, смерч, свитый в кокон воздушный поток. А Хозяину по штату положено уметь оценивать людей по мелочам, подвластными лишь ему методами. Всех, даже очень сильных. Кроме Вика. Его щит любым воспринимается одинаково – марево, головокружительная неопределенность, рефлекторно вызывающая тошноту и отвращение. Потому что он рукотворный, дословно, в прямом смысле, созданный руками. Вик ведь не видок – он механист. Старьевщик.
Интересно, кто же все-таки его собеседник, тот, кого так интересует его личность?
