рекламные щиты и Москва окончательно утонула в снегу, на нее вдруг обрушилась истерика. Странная – практически на ровном месте.
В тот вечер Павел, расслабленный от шампанского и неожиданного счастья, опустился на колени перед помпезным псевдосталинским креслом. Трепетно взял полулежащую в нем невесту за руку. И предложил ей провести «медовую неделю» в Париже.
С ней было что-то страшное. Пришлось вызывать врача, испугались все не на шутку… Потом, благодаря стараниям щедро оплачиваемых специалистов, сердечной заботе близких и силе молодого организма, срыв забылся, как страшный сон. Специалисты расценили странное явление как не такое уж странное, сообщив, что по весне, да в мегаполисе, да на почве предсвадебных волнений случается, дорогие коллеги, и не такое. Получив причитающееся, специалисты благословили нервную пациентку на долгую счастливую жизнь. Правда, взяли с нее слово не курить, больше спать, гулять на свежем воздухе и радовать себя яркими красками, теплым климатом и тихой, спокойной музыкой…
Ну вот, сейчас тревожные ноты утонут в волнах эфира. И можно будет выдохнуть. И быстрее уйти отсюда, заплатив за невыпитый чай… Что это? Не может быть – теперь еще и побеседуют! Она оглядывается почти против воли, бросает испуганный взгляд на источник звука и замирает, прислушиваясь.
– Демон, говорят, твой новый альбом – последний?
– Да.
Голос как будто издевается, как будто тот, кому он принадлежит, ловит свой непонятный кайф от этого тихого безоговорочного «да».
– Действительно уходишь? Считаешь, в нашем шоу-бизнесе что-то не так? Если да, то когда это началось?
– Все не так. А началось это, когда артистов перестали хоронить за кладбищенской оградой.
– Э-э…
Как быстро на полированный говорок диджея опустилась пыль осторожности! Понятно, не хочется в самом начале эфира быть благожелательно посланным на три буквы. А от этого персонажа с устрашающим псевдонимом можно ожидать всего.
– Ммм, говорят еще, ты собираешься покончить с полигамностью… Неужели женишься?
– Ну, вероятно, когда-то придется все же это сделать, хотя бы для того, чтобы избавиться от таких вопросов… А вообще, спросите у тех, кто говорит, им виднее.
Разговор за спиной обрывается на полуслове, когда одна из барышень, та, что интересовалась любовью, восклицает:
– Во молодец, а! Обожаю его за это…
– А-а… Волшебный Голос Джельсомино, понятно… Да ведь он урод!
Неподдельное восхищение первой и не менее искреннее удивление второй не оставляют сомнений – над пропастью разного отношения к жизни этих полуподружек держит лишь шелковая тесьма общей тусовки.
– Не-а, он хороший… – мечтательно не соглашается вторая, – побольше бы таких уродов… Да неужели не слышишь – он же просто членом поет!
Поклонница? Ей не
