ветра лишь в редких шквалах достигала 10 баллов. Волнение чуть-чуть улеглось, расстояние между гребнями волн составляло несколько сотен метров, и в пене виднелись прожилки, делая ее похожей на мрамор. Тяжелые валы больше не обрушивались на корабль, и вздымающиеся волны накатывались так равномерно, что их приближение можно было рассчитать, однако передвигаться по палубе пока еще было опасно, так как весь корабль покрывала блестящая корка льда.
Но капитан должен был знать, как сильно шторм повредил корабль, и потому отважные моряки, обвязавшись вокруг пояса веревками, уже карабкались по палубам, выясняя последствия бури. Повсюду они находили хаос и разрушение. Сильно пострадали два катера. Один, висевший на вогнутых шлюпбалках по правому борту, был полностью разбит. Катер, изготовленный из прочных деревянных досок, рассчитанных на то, чтобы выдерживать большую нагрузку, так сильно бился о корабль, что теперь годился разве что на дрова. Катер по левому борту тоже получил сильные повреждения, но его еще можно было починить, и корабельный плотник, вероятно, справился бы с этой задачей.
На мостике возобновилось обычное дежурство. Штурман следил за красной линией на шкале эхолота и сравнивал величины, которые показывал тот, с глубиной гренландских вод, означенных на его картах. А в полдень для всех был готов горячий обед.
Видимость по-прежнему не превышала 270 метров, глазами «Шееру» служил радар, который неустанно обшаривал горизонт во всех направлениях. Через несколько часов после того, как корабль прошел самую узкую часть пролива, примерно в 5500–6500 метрах по левому борту был обнаружен объект, несомненно корабль, и капитан отдал приказ взять на несколько градусов западнее, чтобы увеличить расстояние между «Шеером» и незнакомцем. Это случилось в три часа пополудни. По всей вероятности, это был вспомогательный британский крейсер, патрулировавший пролив, но в условиях плохой видимости едва ли он мог что-нибудь предпринять. Поскольку, как было известно, в те годы радиолокационные аппараты не состояли на вооружении у противника, на «Шеере» могли не опасаться, что их обнаружат.
По мере приближения вечера погода продолжала улучшаться, и на следующее утро полярный ураган сменился порывистым ветром со шквалами до 6–7 баллов. Стало теплее, так как «Шеер» оставил позади ледяные горы Исландии.
«Шееру» удалось пройти через Датский пролив. Внезапный прорыв, столь важный для тех целей, которые перед ним стояли, увенчался успехом. Буря, к счастью для «Шеера», продолжалась достаточно долго, чтобы дать ему проскользнуть мимо вражеских глаз незамеченным. В тех местах, куда он проник, он уже мог не опасаться британских патрулей и тем более воздушной разведки. Лишь позже, после вступления в войну США, когда в Атлантике полным ходом шли военные действия с участием подводных лодок, противник включил так называемую «черную яму» на североатлантических морских путях в перечень районов, где регулярно велась воздушная разведка.
Воскресенье, 3 ноября. В полдень «Шеер» находился где-то около 50° северной широты,
