не давала заснуть.
Вдруг распахнулась дверь. Дежурный по казарме сержант проводил свой первый осмотр. Затаив дыхание, я прислушивался к его ворчанью, следил за желтым лучом фонарика и понимал, что все пятнадцать человек, так же как и я, замерли в тревожном ожидании. Должно быть, все мы молились, чтобы сержант ушел, но наши молитвы не были услышаны.
Вспыхнул свет, и, сопровождаемые шлепками, толчками и резкими командами, мы вскочили со своих коек.
– На выход, болваны! На выход, маменькины сынки!
Ошеломленный и моргающий, я поднялся, и тут меня схватила крепкая рука.
– Эй, лысый, – сказал кто-то, увидев мою стриженую голову, – на выход!
Сильный толчок, и я вылетел за дверь.
В одних фундоси[5] мы выстроились вдоль казармы, и толстый сержант начал поносить нас на чем свет стоит. Таким было наше первое знакомство со старшим сержантом Ногуми по прозвищу Боров.
– Вы все жили дома, как животные? – рявкнул он. – И вы решили жить так и теперь, когда оторвались от материнских юбок? Вас сегодня предупреждали, чтобы вы содержали свою казарму в чистоте. Может, вы подумали, что мы говорили это для самих себя? – Несколько секунд старший сержант молча смотрел на нас, затем хитро усмехнулся: – Ха, они даже не знают, как стоять по стойке «смирно».
На какое-то мгновение он стал почти похож на бранящегося отца.
– Сопляки, – хмыкнул старший сержант и покачал головой.
Я вздохнул с облегчением. Может, подготовка окажется не такой уж тяжелой. Может, теперь политика изменилась…
Боров подошел к одному из сержантов и подмигнул ему. Тот принес ему биту.
– Спасибо. – Боров произнес это подчеркнуто вежливо. Я вдруг понял, что передо мной стоял человек, в совершенстве умевший обращаться с новобранцами, который прекрасно знал все проблемы и любил свою работу. Скривив губы, он указал на надпись в изгибе биты.
– Знаете, что здесь написано?
Все мы прекрасно знали значение слов и назначение этого инструмента для укрепления японского боевого духа.
– Вы знаете, для чего служит этот предмет? – спросил старший сержант.
– Да, господин, – пробормотал кто-то из нас.
– Тсс! – Боров выглядел огорченным и полным сострадания. – Вы что, каши мало ели? Я почти не слышу, что вы там бормочете. А теперь серьезно, вы действительно не знаете предназначения этой биты?
Теперь ему ответили больше голосов, но звучали они по-прежнему робко.
– Вы их только послушайте. Не громче, чем выпускают газы в ванне. И давно вы перестали сосать маменькину сиську? – Боров пронзительно захихикал и кивнул одному из сержантов. – Сопляки! Скажи, Сакигава, ты видел когда-нибудь таких сопливых ублюдков?
Сержант искоса взглянул на нас, и несколько человек в шеренге едва заметно улыбнулись.
Фундоси – набедренные повязки.
