Выгодное предложение войти в правление компании Круппа не было принято именно по политическим соображениям. Вместо этого Герделер стал финансовым советником в штутгартской компании Роберта Боша, крупного промышленника, придерживавшегося антинацистских взглядов. Это позволило ему много ездить по стране и, таким образом, значительно расширить круг знакомств и полезных связей, которые были ему необходимы, поскольку он стал на ближайшие семь лет центральной фигурой немецкого Сопротивления[8].
Герделер писал бесчисленные послания Герингу, папе, немецким генералам, своим знакомым внутри страны и за рубежом. Все они имели одну цель – предотвратить движение к войне. В мае 1939 года он получил возможность лично сообщить Уинстону Черчиллю о существовании сильного движения Сопротивления в Германии. Когда война была объявлена, он пытался содействовать мирным переговорам до тех пор, пока противостояние на Западном фронте не достигло такого масштаба, что обсуждение условий перемирия на благоприятных для Германии условиях стало невозможным. Он знал, что фельдмаршал Браухич, главнокомандующий сухопутными войсками, и генерал Гальдер, преемник Бека, были вполне доступны для переговоров о государственном перевороте, который на том этапе был осуществим, и многие члены движения Сопротивления были готовы поддержать действия против Гитлера. Арест Гитлера и привлечение его к суду были предпочтительнее, чем убийство, поскольку последнее сделало бы из фюрера мученика, а не преступника, злодеяния которого обязаны быть публично обнародованы. В период, предшествовавший началу войны на Западе, один за другим разрабатывались и отбрасывались соответствующие планы. Шли бесконечные дебаты о моральных и политических достоинствах и недостатках государственного переворота и убийства Гитлера, о надежности новой армии, в которой было много юных восторженных сторонников фюрера, на которых явно нельзя было положиться, если станет известно, что Гитлер жив и находится в заключении. Многие командиры, занимавшие ключевые посты в армии, выступали против любого акта насилия, внезапных действий против Гитлера. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов генерала Фридриха Фромма, командовавшего армией резерва. Тем не менее на этом и следующем этапе войны Бек и Герделер сумели привлечь на свою сторону многих старших офицеров.
А переворот постоянно откладывался. В начале 1940 года Герделер продолжил попытки привлечь на свою сторону миротворцев Швеции и Швейцарии. Англичане ожидали от немецкого Сопротивления немедленных действий. Уже было ясно, что Лондон не предпримет никаких, пока переворот, о котором шло так много разговоров, не произойдет. Тем не менее он так и не стал реальностью[9].
Вместе с тем было очевидно, что Гитлер готовит вторжение на Запад. Об этом следовали многочисленные предупреждения, а в январе 1940 года произошел известный инцидент: штабной офицер с планами вторжения совершил посадку в Бельгии.
Среди стран, которые он посещал, были Великобритания и Франция, Италия и Швейцария, Швеция, США и Канада. Он читал лекции, консультировал, писал статьи. Как следует из некоторых его высказываний в Великобритании, он считал, что режим вскоре падет, а его связь с Беком, являвшимся в то время начальником Генерального штаба, поддерживала в нем уверенность, что антипатия к Гитлеру в армии растет. В отличие от Герделера Бек, человек, безусловно, умный и смелый, не был способен на быстрые решения. Бека беспокоили постоянно усиливающееся влияние Гитлера на Генеральный штаб и скандальные интриги Гиммлера против министра обороны фельдмаршала Бломберга и главнокомандующего сухопутными войсками барона Вернера фон Фрича. Во время чехословацкого кризиса именно Бек попытался склонить Генштаб выступить против Гитлера. В меморандуме, предназначенном для распространения среди своих коллег, он писал: «Окончательное решение о будущем нации зависит от каждого из нас. История обвинит военных лидеров, если они не станут действовать в соответствии со своими профессиональными и политическими взглядами и совестью. Обязанность солдата подчиняться приказу имеет предел, который совесть и чувство ответственности не могут позволить перейти. И если в такое время он продолжает бездумно выполнять приказы, ему недостает истинного понимания своего долга перед нацией. Чрезвычайные времена требуют чрезвычайных мер». Бек оставил действительную службу в августе 1938 года, за месяц до подписания Мюнхенского соглашения. Герделер в это время находился в Швейцарии. Преемником Бека стал генерал Гальдер, тоже противник Гитлера и один из главных участников движения генералов за отстранение Гитлера от власти, которое окончилось ничем, когда Чемберлен заявил о своем решении посетить Германию и лично провести переговоры с Гитлером.
Среди агентов Сопротивления, проживавших в Швейцарии, был профессор из Цюриха Зигмунд-Шульц, дом которого стал своеобразным перевалочным пунктом для людей и сообщений. По словам Риттера, друга и биографа Герделера, Шульц однажды был даже приглашен Чемберленом в Лондон для консультаций. Помогал Сопротивлению и Йозеф Вирт, бывший канцлер Германии, живший в ссылке. В феврале 1940 года два представителя министерства иностранных дел Великобритании привезли Вирту документ, составленный на английском языке, в котором было дано заверение, что любые временные беспорядки, ставшие результатом переворота, не будут использованы англичанами в ущерб Германии. Также там было сказано, что британцы готовы работать с «новым немецким правительством, которое будет пользоваться доверием», и что, естественно, следует проконсультироваться с французским правительством, если требуются дополнительные гарантии. Помимо этого, в нем запрашивалась примерная дата переворота, а также предлагалось использование ложных маневров, если это поможет Сопротивлению и будет находиться «в пределах возможного». Условия могли считаться действующими до 20 апреля. Приводился текст речи, которую предстояло произнести Чемберлену 24 февраля. Состоявшаяся речь определенно включала ряд заявлений, адресованных оппозиции. «Мы не желаем уничтожения какой– либо нации. <…> Только сами немцы могут сделать следующий шаг, доказывающий нам, что они раз и навсегда отказались от доктрины, которая <…> Если Германия готова предоставить убедительные доказательства своей доброй воли, ей не придется испытывать недостаток доброй воли других народов».
