некоторые пропагандистские методы, чтобы механизм работал более гибко и чутко реагировал на малейшие внешние раздражители, вся машина должна была приводиться в движение одним мановением руки.
Темпераментная личность Геббельса производила большое впечатление на аманнов, розенбергов и федеров, они восхищались его молниеносными действиями и бесконечным числом идей, которые генерировал его мозг. Он даже внушал им некоторый трепет, но теплых чувств он не вызывал. Чутье подсказывало им, что он не одной с ними породы, на их взгляд, он не был нацистом чистой воды. Поэтому его никогда не принимали за своего.
В последующие годы Геббельс сосредоточил свои усилия на митингах как на главном пропагандистском оружии. До тех пор митинги носили чисто информативный характер: люди собирались вместе, чтобы послушать политическую программу той или иной партии. Геббельс рассудил, что подобный подход требует неоправданных затрат сил и времени. «Бессмысленно предоставлять полчаса оратору только на то, чтобы он установил контакт с аудиторией! – восклицал он. – Мы говорим не ради поддержания разговора, а чтобы произвести эффект».
Он не испытывал к среднему человеку ничего, кроме презрения, поэтому он ни на минуту не задавался вопросом, что подумают люди, да и способны ли они думать вообще. Равным образом он не спрашивал себя, возможно ли манипулировать их мнением. Все, что ему требовалось, – это «подготовить аудиторию». Каждый отдельно взятый человек уже должен быть настроен в пользу нацистов, прежде чем оратор раскроет рот. Геббельс ставил политические митинги, как ставят спектакль. Он разработал новые приемы. Он придумал выставлять на трибуне «гвардию оратора» – дюжих молодцов в форме. Он ввел «торжественный выход знаменосцев». Он составил правила приветствия оратором аудитории. В целом митинг превратился в ритуал, где знамена, музыка, специально отобранные люди и шествия служили декорациями и играли отведенные им роли. Иными словами, вместо того чтобы внести ясность в умы слушателей, он еще больше затуманивал их и без того уже отяжелевшие головы. Покидая нацистские зрелища, люди знали меньше прежнего, зато все находились под большим впечатлением.
В центре действия находился, конечно, оратор. Так как Геббельс собирался поставить на поток подготовку митингов, каких еще не знала Германия, ему потребовались люди с хорошо подвешенным языком. В своем департаменте он создал особый отдел ораторов, разделенный на группы. Только лучших из них выпускали «паясничать» в больших городах: Берлине, Мюнхене, Гамбурге и других. Для маленьких аудиторий использовались таланты помельче.
Чтобы в речах не прозвучало ничего лишнего, Геббельс сам готовил материалы и создал бюро, следившее за тем, как выполняются его указания.
Звездой геббельсовских шоу был сам Гитлер. Осенью 1928 года прусское правительство отменило запрет на публичные выступления Гитлера. Геббельс арендовал на 16 сентября «Шпортпаласт» – берлинский Мэдисон– Сквер-Гарден – и собрал в нем более десяти тысяч человек.
