и конституционности, что не могло не сказаться на общественном мнении. Чтобы избежать этого, Антоний взялся выплатить долги Долабеллы – огромную сумму – и согласился на то, чтобы тот занял проконсульскую должность в Сирии. Долабелла, который одинаково равнодушно относился и к философским максимам, и к политическим принципам, охотно принял эти предложения и стал неопасным союзником.
Уже в начале этих действий Антония Бруту и Кассию стало очевидно, что им небезопасно оставаться в Риме, особенно теперь, когда большинство народа было не на их стороне. Старые воины-ветераны, последовательные и твердые сторонники Цезаря, хлынули в город, чтобы определить отношение властей к себе; и многие из них записывались на службу к Антонию. Начался исход влиятельных антицезарианцев из города. Это был настолько спонтанный процесс и столь неорганизованный, что многие руководители не знали, где находятся их сторонники и каковы их планы. Цицерон уехал из города в начале апреля, примерно через три недели после убийства Цезаря, в свое поместье в Кампании. Когда 10 апреля он проезжал Ланувий по пути на юг, то и не подозревал, что там находятся Брут и Кассий. Тяжелое чувство охватило противников Цезаря, над ними нависла угроза, и Цицерон стал их рупором, который перевел ощущения в слова. Он стал осознавать, что убийцы Цезаря, предполагаемого тирана, вместо того чтобы освободить Рим от всего, что его давило, не добились никакого результата, кроме разве того, что получили нового, еще более ужасного, чем Цезарь, тирана – Марка Антония. «Мы убили тирана, но не тиранию», – писал он в письме Аттику (XIV, 14). Ни он и ни кто другой не могли объяснить причину того паралича, который сковал их руки. У них была, как они думали, великая и славная цель – освобождение человечества от тирана. И вот надежды не оправдались. Никто не кричал об этом. Никто за них не боролся. Никто, кроме кучки богатых людей, не выказал теплых чувств к славному Бруту и великолепному Кассию. Ошеломляющий результат!
Через неделю, 17 апреля, Цицерон, продвигаясь вдоль побережья через Астуру, Фунды, Формиал и Синуессу, наконец прибыл в Путеолы. В пути он слышал, что Марк Брут отбыт в Ланувий, где у него поместье, и что Требоний, другой заговорщик, отправился в Азию. Он должен был еще раньше слышать, что Децим Брут отправился на север в Цизальпийскую Галлию, чтобы возглавить войско, которое его там ожидало. Без сомнения, он уже знал, что Тиллий Цимбер скрылся в Вифинии. Они разбежались, не имея общего плана и цели, в то время как Марк Антоний и сторонники Цезаря быстро овладевали Римом и собирали свои силы весьма основательно. Как это могло случиться?.. Цицерон едва ли мог дать ответ.
Тем временем неожиданно для себя Цицерон, прибыв в Путеолы, попал в самую гущу событий. Он обнаружил, что близкие друзья Юлия и члены его кружка Гирций и Панса находились там; также там был и Луций Корнелий Бальб, темнокожий финикиец, инженер и глава штаба Юлия. Что они здесь делали? Оказывается, они прибыли сюда, чтобы встретить юного
