выводы зрелые. Разрешите посмотреть карту? – Он подошел к столу командующего и прикинул расстояние до Радова, расположение дорог и просек, все, что знал о противнике, и решил: – Полагаю, что, если им повезло, они могли получить эти сведения.
– От кого? Кто именно?
– Скорее всего, Матюхин.
– Тот, что бежал из плена?
– Да. Знает язык, нравы и обычаи. Второй – боксер. Вполне вероятно, что, избежав засады, взяли «языка».
– Какой «язык» может дать такие, подчеркиваю, такие сведения? – вдруг рассердился командующий. – Генерала они взяли, что ли? И дислокация им известна, и откуда прибыли… Недоставало еще, чтобы сообщили численность личного состава и привычки командиров!
Лебедев опять задумался, но ответил твердо:
– Полагаю, они взяли в плен шофера или тылового унтер-офицера, а скорее всего, связиста.
– Обоснуйте.
– Человек, который более или менее свободно передвигается в тылу, должен обратить внимание на появление эсэсовцев – у них приметная форма, а если они загорелые, то все ясно. Обмен коньяка – солдатский телеграф. Саперов они могли видеть сами – ведь те двигались по колонному пути, по просеке, и, значит, могли наскочить на разведчиков. Прибытие пополнения показывает, что «язык» у разведчиков из старой дивизии. Полагаю, что это связист.
– Почему вы не спрашиваете, каким образом донесение появилось у меня на столе?
– Полагаю, вы сообщите об этом. Впрочем, в группе Зюзина было две рации. Учитывая строптивый характер лейтенанта, могу предположить, что по выходе в тыл он разделил свою группу на подгруппы. Эти избежали засады и теперь вышли на связь. Хотя… Хотя скрупулезность Матюхина заставила бы его упомянуть имя радиста… Да… радиста не было. Радист, видимо, погиб, иначе Матюхин не доносил бы: может быть, выйдем на связь.
Лебедев еще продолжал размышлять вслух, до предела напрягая мозг, когда у него мелькнула мысль, совершенно независимая от всего, чем он жил и о чем думал, мысль, что от него, вероятно, пахнет луком. Он мгновенно покраснел, точно так, как несколькими часами раньше бледнел, стоя на этом самом месте.
Член Военного совета, который сидел в углу, у окна, и наблюдал за всем, что происходило в горнице, встал и по привычке начал ходить – легко и неслышно. Командующий с неприязнью посмотрел на него и вдруг подобрался, выпятил грудь и из стареющего, уже рыхловатого генерала превратился в того лихого рубаку-конника, стройного и вместе с тем тяжелого, каким был полтора десятка лет назад.
– Ясно! – властно и зычно произнес он и совсем забыл, что собирался поймать Лебедева на просчете в определении вида связи, с помощью которой разведчики передали донесение.
Сейчас для командующего все это стало прошлым и неважным. Он увидел большее, поверил в него и стал самим собой, то есть человеком, который умеет отбрасывать мелочи, умеет видеть главное и ради этого главного ломать все и всех.
Он резко, почти грубо выхватил
