Тяжелая деревянная дверь широко распахнута, и сквозь вторую, стеклянную, я вижу очертания маленькой прихожей. Я не могу нащупать кнопку звонка и поэтому очень тихо стучу по стеклу. Оно дребезжит.
Я задерживаю дыхание – лая собак не слышно.
Ни звука. Ни движения. Я стучу погромче.
– Кто там? – раздается знакомый голос.
– Мисс Берди?
В холле показывается фигура, загорается свет, и вот она сама, в том же платье из хлопка, в котором была вчера в «Доме пожилых граждан из “Кипарисовых садов”». Она прищуривается и разглядывает меня из-за стекла.
– Это я, Руди Бейлор. Студент-юрист, с которым вы вчера разговаривали.
– Руди! – она просто в восторге от того, что видит меня.
Я слегка смущаюсь на секунду, а затем внезапно мне становится грустно. Она живет одна в этом страшном запущенном доме и уверена, что семья ее покинула, и единственная отдушина – проявлять заботу о тех старых, никому не нужных людях, которые каждый день собираются на ленч, чтобы спеть одну-две песни. Мисс Берди Бердсонг очень одинокий человек. Она торопливо отпирает стеклянную дверь.
– Входите, входите, – повторяет она, абсолютно не проявляя ни удивления, ни любопытства.
Она берет меня под локоть, ведет через прихожую и далее по коридору, на ходу ударяя поднятой рукой по выключателям. Лампочки одна за другой загораются, освещая дорогу. Стены увешаны десятками старых фамильных портретов. Половики пыльны и протерты до дыр. Пахнет сыростью и затхлостью. Старый дом сильно нуждается в основательной уборке и обновлении.
– Как любезно, что вы заехали, – говорит она ласково, все еще сжимая мой локоть. – Вам вчера понравилось с нами?
– Да, мэм.
– Не желаете ли навестить нас снова?
– У меня к вам срочное дело.
Она усаживает меня за кухонный стол.
– Кофе или чай? – спрашивает мисс Берди, шумно устремляясь к шкафу и опять ударяя по выключателям.
– Кофе, – отвечаю я, оглядывая кухню.
– Как насчет растворимого?
– Чудесно, – после трех лет обучения в колледже я забыл разницу между растворимым и тем, что мелют из настоящих зерен и варят.
– Сливки или сахар? – спрашивает она, подходя к холодильнику.
– Просто черный.
Она кипятит воду, ставит чашки, садится за стол напротив меня и широко улыбается. Я наполнил для нее этот день содержанием.
– Я просто в восторге, что вижу вас, – сообщает она в третий или четвертый раз.
– У вас прекрасным дом, мисс Берди, – говорю я, вдыхая воздух, пахнущий мускусом.
– О, спасибо. Мы с Томасом купили его пятьдесят лет назад.
Кастрюли и сковородки, раковина и краны, плита и тостер – все по крайней мере сорокалетней давности. Холодильник, по-видимому, выпуска шестидесятых годов.
– Томас
