как бедная вдова, единственным источником существования которой является пенсия.
– Ему нужны деньги, – она отпивает кофе и довольно подозрительно оглядывает меня.
– Мы можем поговорить о деньгах?
– И почему это вы, юристы, всегда так хотите говорить о деньгах?
– По очень веской причине, мисс Берди. Если вы не будете осторожны, государство отхватит себе большой кусок вашего состояния. Сейчас кое-что можно сделать, чтобы избежать многих издержек и осуществить осторожное управление состоянием.
Она подавлена и напугана.
– Да, всегда можно найти возможность ограбить, забивая голову разными словами.
– Поэтому я и приехал, мисс Берди.
– Наверное, вы хотите, чтобы я упомянула в завещании и вас? – говорит она, все еще подавленная, под впечатлением суровости законов.
– Конечно, нет, – я пытаюсь показать, что шокирован одним только предположением. Но в то же время стараюсь скрыть удивление при мысли, что она таки меня подловила.
– Адвокаты всегда старались, чтобы я их упомянула.
– Мне жаль, мисс Берди, но юристов криминального типа немало.
– То же самое говорит и преподобный Чэндлер.
– Я уверен, что он так говорит. Послушайте, я не хочу входить сейчас во все подробности, но вы можете сказать, куда вложены деньги – в недвижимость, акции, облигации, наличность или в какие-то другие инвестиции? Чтобы контролировать ведение дел, очень важно знать, во что вложены деньги.
– Они все в одном месте.
– О’кей. Где?
– В Атланте.
– Атланте?
– Да, но это долгая история, Руди.
– Почему бы вам не рассказать ее мне?
В отличие от нашего совещания в «Кипарисовых садах» накануне сейчас время мисс Берди не поджимает. У нее нет в данный момент никаких обязанностей. Боско поблизости нет. Не надо наблюдать, как убирают после ленча, не надо выступать третейским судьей на играх. Так что она медленно вертит чашку с кофе в руках и раздумывает над моим предложением, пристально глядя на стол.
– Никто об этом ничего не знает, – говорит она очень тихо, клацнув раза два зубными протезами. – По крайней мере в Мемфисе никто.
– Но почему же? – спрашиваю я, все-таки чуть-чуть волнуясь.
– Мои дети об этом не знают.
– О деньгах? – уточняю я недоверчиво.
– О, кое-что им известно, конечно. Томас усердно трудился, и у нас были большие сбережения. Когда одиннадцать лет назад он умер, то оставил мне почти сто тысяч долларов. Мои сыновья, а особенно их жены, уверены, что теперь сбережения увеличились в пять раз. Но они ничего не знают об Атланте. Хотите еще кофе? – она уже на ногах.
– Конечно.
Она несет мою чашку к буфету, сыплет туда немного больше, чем пол чайной ложки кофе, добавляет тепловатой воды и возвращается к столу. Я помешиваю воду
