тосты.
– A какие?
– Вот первый: за Врангеля!
Поручик Очеретный налил небольшую чашку.
– За Врангеля!
– A вот второй. Это моя мечта, которую я не оставляю. Мечта, которая жила в названии нашего бронепоезда: «На Москву».
– На Москву!
– A вот третий. Тот, который дает смысл всей нашей жизни. За Россию!
– За Россию!
Приятная теплота разливалась по телу. На дворе бушевал ветер и чувствовался мороз. A под пледом и шинелью было так тепло.
В лагерь я пришел к вечеру после поверки. Слух о новом производстве уже достиг наших палаток. Меня встречали, радостно поздравляя с новым званием офицера. Капитан Голушко, молодой, жизнерадостный, в синей поддевке и черной круглой кубанке, поздравил меня и подарил мне офицерские галуны на погоны.
Было радостно и светло. Мучило только одно: завтра надо представляться. И сделалось как-то жутко. И не из-за вопроса о представлении. Жизнь снова ломается. Как тогда, когда я впервые вступил на военную службу, когда новые отношения широкой волной ворвались в мой привычный уклад, так и теперь я чувствовал это новое и жуткое. И прежде всего – новую ответственность.
Все вопросы – о представлении и мало знакомом мне военном этикете – показались пустыми и ненужными. Я знаю, кому я должен сделать первый визит и первое представление. Богу Всемогущему, который направляет все жизни, и мою жизнь. И только Он дает силы для подвига. Только Он врачует раны. Только Он укрепляет на поле брани…
Утром я уже был в городе и слушал обедню в греческой церкви. Служил наш архимандрит в белом облачении и блестящей митре. Протекала обедня. Пел хор, скрытый где-то вверху. Вышел, отслушав обедню, генерал Кутепов. Храм опустел.
Я подошел к северным дверям алтаря. Там стоял священник.
– Батюшка, могу я переговорить с архимандритом в алтаре?
– Подождите, он выйдет, тогда сможете подойти к нему.
– Нет, батюшка, я не могу говорить с ним на улице.
– Не все ли равно? – сказал священник.
Я удивился его нечуткости. Удивился – и решил действовать по-военному. Не спрашивая больше, я прошел в алтарь…
Пусть двери алтаря скроют то, о чем и как я говорил с архимандритом.
Я вышел из алтаря взволнованным, с маленьким Евангелием в руках.
– Пусть это будет памятью о вашем производстве, – сказал, давая Евангелие, отец архимандрит.
Я вышел из церкви. Прошел несколько шагов и прочитал. Это была пятнадцатая глава первого послания к коринфянам. Там стояло:
– «Напоминаю вам, братие, Евангелие, которое я благовествую вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились»…
На следующий день я представлялся генералу Баркалову. Меня облачили, как невесту. На погоны шинели еще вчера нашили мне красный офицерский просвет. На меня одели шашку, затянули поясом с револьвером и старательно расправили складки моей
