Сейчас. Проснешься – и подумаешь, что видела сон. А потом забудешь.
Ворота – открытые настежь, пустые. Ни стражи, ни поздних прохожих. Он – посередине, высокий, в темном плаще.
– Забуду? Навсегда?
Кивок – резкий, злой. Он спешит, очень спешит. Спешит – и я ему нужна.
…Не хочется думать куда. Не хочется думать зачем.
– Я иду с Тобой!
И вот уже под ногами – истертый камень Аппиевой дороги, от близких пиний веет прохладный ветер, теплая ночь внезапно становится ледяной.
– Это… Там, по сторонам… Гробницы?
– Да.
Зря спрашивала, дура! Можно было просто не смотреть по сторонам, только под ноги, на старые серые камни. Могилы за воротами – долгий ряд, на целую милю или даже больше.
– Сюда!
Куда именно, стараюсь не глядеть. Невысокие колонны по углам, тяжелая дверь входа, тяжелый запах сырости. Внезапно захотелось взять Его за руку…
– Папия Муцила!
Наклонился, подождал немного. Почему-то показалось, что Он улыбается…
– Тебя никто не заставляет, обезьянка! Убегай, вернись, тут недалеко, запри дверь, завернись в одеяло.
– Я… Я сейчас умру?
Не ответил, не кивнул даже. На раскрытой протянутой вперед ладони тусклым розовым огнем засветился знакомый шар. Сперва еле заметно, затем все ярче, ярче…
«Никто не оставляет горящий светильник под спудом, да? А этот ставят, Моя обезьянка! Те, кому он светит, тоже заперты. К счастью для вас!»
Розовый свет внезапно густеет, поднимается, зависает над Его ладонью.
«Если свет, который в тебе – тьма, то какова же тьма?»
Все это вспомнилось совсем недавно – полностью, шаг за шагом. Много лет я думала, что просто видела сон, странный сон, из тех, что может навестить нежданно в безлунную ночь, когда не слышны даже шаги Гекаты. Поэтому я не удивлялась – ни во сне, ни после. После – потому что забылось многое, почти все, а во сне… Во сне редко удивляются. Даже в таком. А еще иногда думалось, что мне показали не сон – чью-то чужую жизнь. Правда, с каждым разом эта жизнь все больше становилась моей, охватывала, словно странный сон не хотел уходить.
Не помнила – и не забывала. И так бывает. Мистика-рустика!
– Я не знаю, как это надевать, Учитель!
Не удивляюсь. Не удивляюсь – но и понять не могу. Тога – не тога, палла – не палла.
На Учителе плащ, но совсем другой – светлый, почему-то с рукавами. На голове – шляпа, странная, ни разу подобной не видела. Поля узкие, высокая тулья… На мне же – ничего. Совсем, даже туники.
Что вокруг – непонятно. Туда я даже не смотрю. Пока.
– А сама не разберешься?
Странное дело, кажется, теперь Он не спешит. То есть спешит, но не так. Вроде как к месту мы добрались.
…Но ведь я не умерла! Так не умирают: стою голая, в пупырышках (х-холодно!), под ногами странный гладкий камень, в руках – тога-туника-палла
