пятьдесят, седина волосы побила (выходит, не ошиблась я тогда, на экседре), потертый браслет на левом запястье.
– Только учти, Папия, лгать нельзя. Я – потомок жрецов, меня учили различать ложь. Слова имеют цвет, ложь – она серебристая, с синью.
Даже так? Лгать я и не собиралась, но как сказать правду? И где она, правда?
– Вот правда, Крикс. Я – Папия Муцила, внучка консула. Вся моя семья погибла, я бежала, ищут. Меня спас… помог спастись… Тот, кто и послал меня в Капую. Он приказал поднять мятеж – до осени. Мятеж против Рима. Все остальное – на мое усмотрение.
– Приказал… Он от Сертория, от Митридата?
– Извини, ответить не обещаю.
– Ясно! Продолжай, Папия, внучка консула.
– Остальное ты уже знаешь, Носящий Браслет. Друзей Италии осталось мало, не все готовы сражаться. Рабов много, но их сразу не поднимешь…
– А гладиаторы – та сила, которая объединит и поднимет остальных? Мы тоже думали об этом, Папия. Нас здесь… не так и мало, да и в других школах хватает. Но… Сначала расскажи, что предлагаешь ты.
– Друзья Италии договариваются со всеми врагами Рима. Если надо – с Серторием, надо – с Митридатом. Собирают оружие, готовят людей. Сигнал – ваш побег, вы – вожди.
– Мы?!
– Лучше всего – ты, сотник Крикс. У Италии не осталось вождей.
В тот миг, в тот далекий миг мне и вправду почудилось, что я – богиня. Немезида, сестра Сна и Смерти.
Почудилось – но всего на миг.
Гаснет светильник, ползут черные тени. Тихо в комнатке-клетушке, молчит Носящий Браслет. Наконец…
– Нет.
И сразу – тьма. Тьма, нежданный холод. Нет – почему?! Что я не так сказала? Не так придумала?
– Все будет иначе, Папия Муцила. Если будет вообще.
Долго я на лежаке сидела, вставать не решалась. Да, все иначе, хотя и не совсем «нет». А я так надеялась на Крикса! Ничего, сообразим… соображу, сложно только все получается. Носящий Браслет сказал, что…
– Ты Папия?
Третий раз за ночь! Я, конечно. Кольцо доставать? Интересно, кто это пожаловал? Крикс прислал – до ворот проводить?
– Фирм тебе про меня рассказывал.
Ах да, приятель, что «ячменников» по залу гонял! Нагонялся, выходит? А голос почему-то знакомый. Жаль, не увидеть ничего.
– Только…
Опять «только»! Сколько можно? Но голос, голос! Откуда я его…
– Это… Это моя комната, Фирм тебя сюда привел, чтобы, значит, все подумали…
Голос!!!
– Я… Я с вами! Могу перстень показать. Меня зовут Эномай…
Нет! То есть да! Да-да-да!!!
– Даже имени своего не знаю, Папия. Настоящего! Из Калабрии я, семью Сулла перебил, мне тогда и года не было. Все забрали волки римские, даже имя! «Эномай» – клеймо просто, так лишь рабов кличут.
Как сидела, так и сижу. Не одна только. Двое нас – я и бог, мой белокурый бог. Плечом
