переворачивался. Еще немного – и его стошнит.
– Нужно было идти по главной лестнице.
– Говорила же вам, сэр, хозяин не любит, когда обслуга развлекает гостей в спальнях.
– Бомон всегда был слишком чопорным и вечно кичился своей добродетелью, когда речь шла о подобных вещах, – проворчал он, но тут же подумал, что девица-то, оказывается, сильная. Сильнее, чем кажется на вид. Сумела же она держать свечу одной рукой, а другой поддерживать его под локоть! Впрочем, хорошая горничная и должна быть крепкой и выносливой. Недаром им полагается таскать тяжело нагруженные подносы с завтраком да полные ночные горшки и охапки грязного белья вверх и вниз по длинным крутым лестницам вроде этой, не говоря уже об уборке, чистке и мытье. Волей-неволей приходится быть стойкой и терпеливой. Но именно такие девицы ему нравились. Поэтому он и предпочитал постельные забавы с простолюдинками, не гнушавшимися тяжелым трудом. Это вам не бордельные шлюхи, слабые и апатичные от неумеренного потребления джина и макового молока.
Он сказал себе, что долгий подъем оправдает себя, когда они достигнут цели, и поэтому упрямо вскарабкался на несколько ступенек.
– Сколько еще? – пробормотал он. Сердце колотилось так сильно, что он удивлялся, как это она его не слышит.
– Почти пришли.
Очередная ступенька, казалось, расплылась в неприятно желтом свете свечи. Ему пришлось сделать неимоверное усилие, прежде чем удалось поставить на нее ногу, и все равно он едва не промахнулся. Горничная стиснула его локоть и подтолкнула вперед:
– Скорее, сэр.
Наконец он очутился на площадке. Воздух со свистом вырывался из легких. Горничная остановилась перед дверью. Он был благодарен за минутный отдых, потому что больше не мог скрывать, что задыхается и потеет как свинья.
«Нужно было оставить фрак и галстук в спальне. А, ладно, я скоро все равно буду раздеваться».
– Вы хорошо себя чувствуете, сэр? Выглядите несколько нездоровым, словно у вас жар. Может, чересчур много выпили вечером, хм?.. Надеюсь, сможете продержаться достаточно, чтобы хорошенько покувыркаться на одеялах, перед тем как заснете. Страшно подумать, что мы тащились сюда понапрасну.
Ему вдруг показалось, что она каким-то образом переменилась. Во всяком случае, речь как-то не соответствовала ее низкому положению. И обороты сложные, как у человека образованного, куда более высокой культуры. Сейчас она совсем не походила на горничную.
Он хотел спросить ее, в чем дело, но язык будто распух и едва ворочался во рту. Головокружение усиливалось. Вид ночного неба вселял в него ужас.
– Не волнуйтесь, милорд, бренди действует именно таким образом, особенно когда подольешь в него каплю-другую опия.
– При чем тут опий?
– Не важно, главное, я знаю, что приведет вас в чувство, – заверила горничная, открывая дверь. – Свежий ночной воздух.
– Н-нет, – промычал он, качая головой, когда она потащила его на крышу. – Я плохо
