style="font-size:15px;"> – Прости.
– Да за что? – сладко улыбнулась Тзана и хихикнула: – У тебя такие сильные руки.
Роксолан затрудненно вздохнул.
– Ты слишком хороша, чтобы оставаться спокойным, – сказал он. – Как сохранить кровь холодной, когда ты так близко, что я даже улавливаю твое дыхание?
Девушка ничего ему не ответила, только сняла платок и мотнула тяжелой копной волос. Посмотрела на Сергия, глаза в глаза. Ресницы ее дрогнули, нагоняя тень.
– Тзана.
Девушка томно закинула руки за голову, собирая волосы, тонкая сорочка красиво облепила груди. Соски набухали и твердели, буравя ткань, – у Роксолана даже губы пересохли. Тзана неожиданно опустила руки и быстро проговорила:
– Покупай коня, а то дядя идет!
– Я беру его, – громко сказал Лобанов, не глядя на саурана.
Подошедший сармат одобрительно покивал. Он снял остроконечный башлык, оголяя бритую голову с одним пучком волос, заплетенным в косицу, вытер пот со лба и натянул свой головной убор снова. Бросив Тзане пару слов, он отошел, громко выкликая Сара.
– Сколько? – спросил Роксолан, продолжая глядеть на Тзану.
– Десять аурей, – ответила девушка, не отрывая своих глаз от его лица.
Это было дорого, но Сергию было не до бухгалтерии. Он отсчитал десять золотых кружочков с профилем императора и протянул Тзане:
– Я хотел бы увидеть тебя еще.
– Ты хочешь… меня? – созорничала девушка, принимая плату.
– Да!
Тзана подбросила монеты на ладони, те зазвенели.
– Дядя сказал, что мы уезжаем домой через два или три дня, – проговорила она. – Я живу за Тизией, мы поедем до Апула, до Бендисдавы.
– До Апула? Тогда я найду тебя!
– Если найдешь, – дразняще улыбнулась девушка, – я поверю, что твое желание не слабее твоих рук.
Она протянула ладонь и положила ее Лобанову на грудь.
– Твое сердце бьется часто! – сказала она довольно. – Послушай мое.
Роксолан дотронулся до теплой кожи под девичьей сорочкой, сдвинул ладонь, приподнимая тяжелую грудь, и уловил взволнованный перестук. Убедившись, что заразила Сергия сердечной хворью, Тзана отняла руку и передала ему поводья:
– Конь твой!
Глава шестая,
в которой выясняется, что грузят на того, кто везет
Префект претории Марций Турбон пробудился до свету. Потянувшись, он сел и задумчиво почесал живот. «Кровать надо новую…» – притекла к нему неспешная мысль. Префект похлопал по изножью, отделанному бронзой, с гирляндой из листьев, выложенных серебром, и красномедных ягод. Покачав изголовье с серебряными накладками, вычерненными рисунком – сатиры и менады вьются меж деревьев, он услышал скрип. Да, сдает дерево. Ложе досталось префекту от отца – добротная «павлинья» кровать. Так ее называли
