преторианцев сразу сдвинули пару столиков и расселись вокруг.
– А мне наше время снится иногда, – признался Роксолан, расстегивая ремешок, стягивавший нащечники, и снимая шлем. – Только подсознание все путает. Вижу сон, будто я в Москве, а вокруг ни одной машины, все на конях, все в тогах. Я иду, иду, спускаюсь в метро, а на станции темно, как в храме египетском, только фары метропоезда светятся… К чему бы это?
– К новому походу, – авторитетно сказал Эдик. – Примета такая – если приснилось метро, жди секретной операции.
Тут подошел сам ресторатор и неуверенно поклонился.
– Я извиняюсь, – обернулся к нему Чанба, – вы еще спите или мы уже обедаем?
– Чего изволят господа преторианцы? – прогнулся держатель таверны.
Друзья заказывали по очереди. Ресторатор едва поспевал ставить закорючки на вощеных дощечках-церах, бросая на посетителей косые взгляды. Сергий уловил его настроение и выложил на стол пару денариев – жалованье преторианца позволяло не отказывать себе в маленьких удовольствиях. Хозяин и деньги моментально испарились, зато из кухни повалили рабы с подносами. Они уставили оба стола и удалились. Последним явился раб-виночерпий, он притащил фалернское в глиняных бутылках с узкими горлышками и топор. Разрубив пошире устья, запечатанные гипсом, раб опорожнил сосуд в широкий кратер, похожий на серебряный тазик, смешал вино с водою по эллинскому обычаю и разлил по чашам.
– Ну, за нас! – произнес тост Гефестай.
Друзья основательно приложились и хорошенько закусили.
– А я, – сказал Эдикус, уплетая шматик копченого сала из Галлии, – почти не вспоминаю прошлое… которое теперь далекое будущее. Да и когда вспоминать? Вечный бой! Сначала парфян лупили, потом мы же их защищать взялись, на римлян перекинулись. Потом нас в гладиаторы записали, хоть мы об этом и не просили, и началось – претория, зачистка территории. Консулярам намяли по организмам… – Чанба бросил взгляд на Сергия. Роксолан в тот раз потерял любимую девушку, ее убили, когда преторианцы зачищали Рим от наемников четырех консуляров. Но кентуриона-гастата не посетило тошное воспоминание.
– Да-а… – протянул он. – Были схватки боевые…
– Да говорят, еще какие! – воскликнул Эдик, воодушевляясь.
– А как мы тебя в Мемфисе искали… – ухмыльнулся Гефестай. – Помните?
– В пирамиде? – Губы кентуриона поползли в улыбку.
– Ха! Это ты по пирамиде шастал, а мы снаружи бродили, тыковки чесали – и как нам тебя оттуда выковырять? Помнишь, – обратился сын Ярная к сыну Тиндара, – как я ту плиту поднял? Один! А весу там было – о-го-го сколько! Глыба! И ничего, осилил, есть еще в чем моще держаться, – гордо закончил он.
– За это надо выпить, – сообразил Чанба.
– За что? – озадачился Ярнаев сын.
– Да ты пей, пей… Ну, за победу!
Роксолан выхлебал полную чашу – и задумался. Интересная штука жизнь. Как в ней всё забавно поворачивается…
