борьбе иссякают людские силы. Может быть, люди слышат гул мотора, видят, что их ищут, но не могут разжечь костер, дать знать о себе. От этих мыслей сердце сжимает боль и досада.
Дальше на восток тайга редеет, горы постепенно снижаются, клиньями уходят в неоглядные мари.[2]
Глазу – простор. Теперь самолет виден издалека, небо не застят деревья, да и гул мотора в безоблачном небе слышен далеко.
И вдруг справа почти под нами около пятна густого мелколесья появляется дымок. Сердце на миг замирает, перехватывает дыхание. Пилот делает разворот, обходит перелесок большим кругом. Дым внезапно исчезает. Машина ложится на свой курс.
Это группа Михаила Закусина дала самолету условленный дымовой сигнал: ничего не обнаружено, поиски продолжаются…
Впереди до горизонта протянулись обгоревшие мари – безжизненная пустыня. Кое-где дымятся обмежевки, тлеют в глубине почвы торфяные пласты. Видимо, тут, в пожарище, и разыгралось первое действие этой трагедии.
Мы летим над черной границей выжженной земли. Неоглядная пустыня, прикрытая студеным небом…
И – новая неожиданность – вправо по курсу далеко в зеленой тайге всходит дым. Пилот сбрасывает скорость и направляет машину туда, но дым через минуту исчезает, снова появляется, опять исчезает и опять тянется над зеленью тайги.
Пилот радостно кричит мне в ухо:
– Нашли след!..
Машина идет на сигнал. Дымок как бы мигает с минутными перерывами. Видим на поляне трех парашютистов. Они машут руками, указывая в сторону юга.
Я пишу записку: «Понял: след найден, ведет к югу. Если так – встаньте по следу».
Самолет заходит на второй круг, я выбрасываю вымпел с запиской. Когда мы снова появляемся над поляной, парашютисты стоят в линию, подтверждая нашу догадку.
Долго летаем над тайгой, обследуя ее по мелким квадратам, но нигде никаких признаков человека. Молчит тайга. Глаза устают от блуждания по пустому пространству…
Возвращаемся вечером. Летим низко над землей. Под нами в косых лучах солнца серебрится речка Селиткан. Но и здесь – насколько видит глаз – нет следов человека.
Ночью снова сидим в гостинице за картой. Утром поисковые партии выйдут в тайгу. Степан Никишкин поднимет У-2 с моим проводником-эвенком на борту. Тиманчик[3] еще молод, хорошо знает эту местность.
Сокращаем площадь обследования. Решаем все силы сгруппировать на южном участке, примыкающем к речке Селиткан. Снова корректируем план.
2
Топографический отряд Виктора Тимофеевича Харькова шел в последний маршрут от реки Уды на юг. Перед глазами до далекого горизонта расстилались ржавые мари, зыбуны, болота. На сотни километров ни человека, ни следа человека, только звери, птицы да гнус.
Безветренно. Давно, слишком давно не появлялись на небе облака. Солнце выпило влагу. Увяли травы, загрубел ягель. Вода в озерах
Марь – кочковатая травянистая местность.
В экспедиции было два проводника по имени Тиманчик. –
