вечерним чаем Шелла подвела итог колебаниям мужа. И, улыбаясь, предложила: – Выбирай. Ты или я. Закон предоставил нам равные возможности для ведения бизнеса. Аминь! – подняв чашку, салютовала она и небрежно бросила на чашу весов ещё одну гирьку. – Региночка из всего уже выросла. Да и у меня, стыдно сказать, нет лишней пары трико.
Последний аргумент, если пользоваться им осторожно, убивает любого. Изя не исключение. Забота о трико – святой долг супруга. Это прописано в законе о семье и браке, не помню, в какой главе. Любой юрист по разводам подтвердит его значимость.
На Восьмой станции Черноморской дороги у Женьки был собственный дом. Дом – это громко сказано. Две небольшие комнаты и кухня на первом этаже, винтовая лестница и большая комната на втором, в которой Женька установил украденный с работы кульман. Жил он с женой на Гайдара, а оставшийся в наследство от родителей дом служил то летней резиденцией (типа Кэмп-Дэвида), то домом деловых встреч, для чего в каждой комнате имелись диван и смена постельного белья (на всякий пожарный случай). А с недавних пор под крышей дома разместилось подпольное Конструкторское бюро по серийному изготовлению дипломных проектов.
Поиск клиентов Женька взял на себя. Он «отлавливал» их, когда студенты приходили на преддипломную практику, группой собираясь у заводской проходной, и брал их ещё тёпленькими.
– Девочки, – выбирал он двух-трёх приглянувшихся ему студенток, твёрдо уверенный, что чем девочка симпатичней, тем большая вероятность, что диплом она сделать не в состоянии, – если кому-то нужна помощь при написании диплома: чертежи, записка – пожалуйста, вот мой адрес, – и вручал самодельную визитку с указанием домашнего и рабочего телефонов.
С заочниками было сложнее – вылавливали их только во время экзаменационной сессии, – но зато они платили получше и «отдавались» быстрее. Женька подходил к техникуму и, выискивая по расписанию экзаменационной сессии нужную группу, проделывал тот же рекламный трюк.
Каждый новый семестр существенно пополнял семейный бюджет Парикмахеров, и вскоре Шелла смогла позволить себе не только лишнюю пару трико, но и итальянские сапоги, и югославские туфли. А летом супруги съездили в отпуск в Прибалтику.
Вот и дошла очередь до письма. Мне так не хотелось, чтобы Шелла его читала, и я как можно дольше оттягивал его обнародование, но, если она уже вскрыла конверт, не могу же я, пользуясь правами автора, вырвать письмо из рук и уничтожить. Даже воспользовавшись случайным порывом ветра. Нет, будь что будет, я не в силах повернуть колесо истории вспять.
Изенька, счастье моё ненаглядное!
Я ночами не сплю, думаю только о тебе. Муж подозревает что-то, спрашивает каждый раз, почему я не в своей тарелке. А что я могу ему сказать? Что влюбилась, как дура? Но дело не только в этом. Я вчера была у гинеколога, и он подтвердил, что я беременна. Если ты скажешь «да» и захочешь, чтобы я подарила тебе сына, скажи только «да», и я всё для тебя сделаю. Только чтобы мы были вместе. Моя мама
