в день моего рождения.
– Не знала, что у нас соревнование, чей отец хуже.
– По крайней мере, мой отец не был убийцей, как мой нынешний псевдоотец… вернее, насколько мне известно, не был. Твой отец – убийца?
– Я опять проиграла. Он всего лишь самовлюбленная свинья.
– Миссис Ди, вы не обижаетесь, когда вашего брата называют самовлюбленной свиньей?
– К сожалению, дорогая, это правда.
– Значит, вы не просто бонусные пункты, вы – тот самый первый приз, который обнаружился в коробке с заплесневевшим крекером.
Дженева просияла.
– Как это мило, Лайлани. Налить тебе лимонада?
Девочка указала на стоящую на столе банку «Будвайзера».
– Раз Микки пьет пиво, я составлю ей компанию.
Дженева налила девочке лимонад.
– Представь себе, что это «Будвайзер».
– Она думает, что я ребенок, – пожаловалась Лайлани Микки.
– Ты и есть ребенок.
– Все зависит от того, что подразумевается под понятием «ребенок».
– Любой человек от двенадцати и младше.
– Как это грустно. Ты воспользовалась случайным числом. Это указывает на ограниченную способность к независимым мыслям и анализу.
– Хорошо, – кивнула Микки, – давай зайдем с другой стороны. Ты – ребенок, потому что у тебя еще нет буферов.
Лайлани вздрогнула.
– Несправедливо. Ты знаешь, что это мое больное место.
– Да что у тебя может болеть? Там же просто ничего нет. Все плоское, как кусок швейцарского сыра на этой тарелке.
– Да, конечно, но придет день, когда у меня будет такая большая грудь, что для равновесия мне придется носить на спине мешок цемента.
– Что-то в ней есть, не так ли? – Дженева поделилась с Микки своими впечатлениями.
– Она – абсолютный, не вызывающий никаких сомнений, прекрасный юный мутант.
– Обед готов, – объявила Дженева. – Холодные салаты и заправка для сандвичей. Ничего экзотического, но как раз по погоде.
– Все лучше, чем обезжиренный сыр тофу и консервированные персики поверх стручков фасоли, – кивнула Лайлани, садясь на стул.
– Не может быть! – ахнула тетя Дженева.
– Еще как может. Синсемилла, возможно, плохая мать, но гордится тем, что она – отвратительная кухарка.
Дженева выключила верхний свет, ради экономии денег и с тем, чтобы убрать хотя бы один источник тепла.
– Позже зажжем свечи, – пообещала она.
Несмотря на то что часы показывали семь вечера, огненно-золотое солнце с такой силой светило в открытое окно, что достаточно плотные занавески, которые закрывали его, но не могли остановить приток тепла в кухню, были не темнее лаванды и янтаря.
Усевшись и наклонив голову, Дженева прочитала короткую, но трогательную молитву: «Благодарю тебя, Боже, что снабдил
