моргнула.
– Только не мне. Жизнь у меня ровная и прямая, как новенький гвоздь, который никогда не встречался с молотком.
– Почему мне кажется, что молоток был, скорее всего, и не один, но вы не согнулись?
– Не знаю. Понятия не имею, почему вам так кажется. Может, вы всегда ищете скрытое значение там, где его нет и в помине?
– Я всего лишь каменщик.
– Большинство знакомых мне автомехаников мыслят глубже любого профессора, с которыми мне приходилось иметь дело. Они живут в реальном мире. Полагаю, с большинством каменщиков та же история.
– Это та самая причина, по которой мы зовем себя каменноголовыми.
Она улыбнулась.
– Понятно.
На пересечении с Ньюпортским шоссе Тим повернул направо и поехал в глубь материка. Дорога поднималась все выше, море уходило вниз под растущей тяжестью ночи.
– Я знаю одного плотника, – продолжила она, – который любит метафоры, полагая, что жизнь – это метафора, с загадкой и тайным смыслом любого из ее моментов. Вы знаете, что такое метафора?
– Мое сердце – одинокий охотник, который охотится на одиноком холме, – ответил он.
– Неплохо для каменноголового.
– Это не мое. Где-то услышал.
– Вы помните где. Судя по тому, как произнесли, помните. В любом случае, если этот Санто – парень умный, он поймет, что я не люблю копов.
– Он умный. И хороший.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Не его вина, что у закона подчас нет человечности.
Тим несколько раз прокрутил в голове ее последнюю фразу, но не нашел в ней никакого скрытого подтекста.
– Может, ваш друг – бойскаут с жетоном детектива, – продолжила Линда, – но копы меня пугают. И не только копы.
– Хотите объяснить, что все это значит?
– Нечего тут объяснять. Так уж я устроена.
– Нам нужна помощь, и мы можем получить ее от Педро Санто.
– Я знаю. Просто говорю.
Когда они поднялись на последний из череды подъемов, под ними засверкал весь округ Орандж, огромное море миллионов и миллионов огней, бросающих вызов звездам, которые меркли от этого сияния.
– Она выглядит такой мощной, такой крепкой, такой несокрушимой.
– Это вы о чем?
– Цивилизация. А на самом деле она хрупкая, как стекло. – Линда посмотрела на Тима. – Я лучше помолчу. Вы уже начинаете думать, что я – чокнутая.
Несколько миль они проехали в молчании, и какое-то время спустя он осознал, что тишина ему очень даже нравилась. Ночь за окнами превратилась в машину забвения, которая ждала, когда же ее запустят, но здесь, в салоне «Эксплорера», воцарилась умиротворенность, и Тим чувствовал, что вот-вот должно случиться что-то хорошее, может быть, даже прекрасное.
Глава 7
Обойдя все комнаты бунгало, везде зажигая свет, Крайт вернулся в спальню.
Недорогое белое покрывало разгладили,
