и указал на распахнутую дверь на противоположной стороне зала:
– Мы туда.
Из дверей ресторана навстречу выкатываются незримые, но плотные волны ароматов и запахов жареного мяса, разваренной рыбы, острых приправ, кислейших вин, что красиво называются сухими, нас встретило и приняло в объятия чувство довольства и сытости. Такое бывает, наверное, у семьи львов, что задрали пару молодых сочных антилоп и теперь дремлют на солнышке, иногда лениво поглядывая на свежую добычу.
Народ степенно веселится за накрытыми столами, четырехугольные столы под белыми скатертями выстроились ровно, строго, как токарные станки. Холодно блестят ножи и вилки, кремовые вигвамы салфеток на блюдцах, половина столов еще или уже свободна, за остальными приличная публика: мужчины и женщины среднего возраста, что значит, устоявшиеся, солидные, мужчины в хороших костюмах и при галстуках, женщины кто в чем, я бы не назвал это даже платьями и костюмами, но смотрятся великолепно.
На эстраде пятеро музыкантов дудят, бьют в тарелки и барабаны, а ярко накрашенная певица со смутно знакомым лицом больше танцует, чем поет, уже мокрая, голые плечи и лицо блестят, в перерывах выкрикивает нечто вроде «фак ю, фак ол, фак год, фак сатан…», но все ритмично, танцевально, и хотя сейчас никто не танцует, но уже есть желание хотя бы притопывать, сидя за хорошо накрытым столом.
Андыбин и его семья устроились подальше от эстрады, под глухой стеной, там три сомкнутых стола, все мужчины крепкие, настоящей сталинской закалки. Я сразу признал кровную родню Андыбина по огромному росту и широким костям. С ними четверо женщин, тоже под стать мужчинам, Андыбин всерьез берется спасать Россию от вымирания, подбирая сыновьям в жены рослых и здоровых женщин.
Он поднялся навстречу, огромный, как медведь гризли, распахнул исполинские объятия:
– Борис Борисович!.. Мы уж отчаялись!.. Дорогие друзья, это наш дорогой Борис Борисович Зброяр, лидер нашего движения, действительно умный человек и, вы не поверите, – профессор! Это наша милая Юля, она у нас, вот клянусь всем на свете, несмотря на ее юность и красоту, мама всем нашим эрэнишникам. Обо всех все знает, обо всех заботится, для всех у нее есть подарок…
Потом представил своих сынов, те поднимались и щелкали каблуками, женщины протягивали руки, не вставая, только самая юная, Вероника, покраснела и вскочила, как школьница.
Нас усадили на оставленные нам стулья, официант тут же принес заранее заказанные салаты, наполнил фужеры и снова встал у стены, наблюдая за нашим столом. Сыновья и жены как раз заканчивали с холодными закусками, Андыбин встал и провозгласил тост за новоприбывших: руководителя РНИ Бориса Борисовича и прелестную Юлию. Я запротестовал, ведь собрались по случаю рождения правнука, Андыбин и даже его дети снисходительно заулыбались: для русского человека все праздники – это застолье, а любое застолье одинаково и отмечается прежде всего обильной выпивкой. Одинаковой в Новый год, Первомай, Женский день, дни рождений или поминки. А о причине застолья вспоминают изредка, когда больше не о чем вспомнить.
Андыбин –
