от времени плакат:
WE DO NOT
SPEAK:
HINDI, Chinese,
Pakistan, URDU,
Bulgarian…
But our PRICES
speak for
Ручная работа, не иначе, – шрифты разной величины, неровные, уходящие вниз строки; стилизованные цветы по краям плаката: кружок-сердцевинка и овальные лепестки вокруг кружка. Непохоже, чтобы здесь торговали цветами.
– Это был магазин, да? – спрашивает Габриель.
– Сразу несколько, хоть и в разное время. Восточные специи, кофе из Латинской Америки, а еще раньше – мясная лавка.
Он и сам мог бы догадаться. Плакат, написанный от руки, – не единственное украшение стены. Есть еще налепленные друг на друга этикетки от кофе, фотография каравана, бредущего по пустыне; засохшая ветка какого-то растения со сморщенным, темно-лиловым плодом и внушительных размеров картинка из жести.
Если судить по абрису, на ней изображена корова.
Тело коровы поделено на неравные части и больше всего напоминает одноцветную географическую карту – с пунктирами границ и выделенными белой краской названиями. Пособие для начинающего мясника, вот что это такое, – бедная корова!..
Бедная Розалинда.
Бедный папа.
Подобраться к прилавку не так-то просто – он заставлен картонными коробками и забросан ветошью. Вот бы заглянуть в коробки и попытаться найти там нечто более ценное, чем расчлененная стараниями неизвестного художника туша коровы!
Артефакт, да.
Любой, даже самый затрапезный артефакт устроил бы Габриеля:
– В коробках что-то есть?
– Не думаю.
– Наверняка есть!
– Это никому не нужный картон, дорогой мой. Но кое-что здесь просто обязано отыскаться, ты прав.
Фэл отрывает от жакета пальцы Габриеля и сбегает вниз, по ступенькам. Их пять (так же, как и рожков в люстре), они чересчур пологие, и потому лестница не выглядит высокой – подиум, а не лестница. Пандус для инвалидов-колясочников, решивших прикупить кофе, специи и телячьи почки.
Нетерпение Фэл передается и Габриелю: вместе они отодвигают коробки и сбрасывают пыльные тряпки с прилавка. При этом Фэл оставляет себе наиболее чистый, на ее взгляд, кусок полотна. И принимается с воодушевлением тереть деревянную поверхность.
– Да! Да! Я знала, я помнила! Да!.. Взгляни-ка!
Поверхность стойки испещрена надписями. Их так много, что прочесть все сразу невозможно. Выделяются лишь рисунки:
сердце, пронзенное кривоватой стрелой
еще одно сердце, разделенное на две неравные половины
еще одно сердце, с двумя каплями на остром подбородке – плачет оно, что ли?
еще одно сердце, с воткнутым по самую рукоять кинжалом.
Есть еще человеческий глаз, крест, треугольник, спираль и четырехконечная звезда с неровными лучами, но удельный вес сердец все-таки больше. И все
