или не их труп, или их, но они что-то скрывают…
– Или они просто еще не заметили пропажу, – перебил Морской. – Они люди странные. Чтоб вы понимали, мадам Бувье и ее Милена ходят в плащах с птичьими головами…
– Я знаю. Потому и не прошу вас опознать труп на фото. Вы ведь все равно не знаете, как выглядит Милена. И никто у нас не знает. У нас нет ни одного фото, а запрашивать те снимки, что делали московские газетчики, Игнат Павлович боится – нарвемся на скандал.
– Международный?
– Хуже! Внутриведомственный! – искренне воскликнул Коля. – Это ж, выходит, мы подозреваем иностранный отдел в том, что они упустили свой объект, позволили ему сесть в наш поезд и там стать жертвой убийства! Поэтому пока решено шума не поднимать, а просто пойти и присмотреться к этим нашим иностранным товарищам. На предмет, во-первых, наличия отсутствия в их рядах гражданки Милены, во-вторых, возможного подозрительного поведения. И вот только если первое и второе совпадет, тогда Игнат Павлович разрешит мне задавать иностранцам вопросы и будоражить их известием об убийстве. Причем, – тут Коля вздохнул особенно тяжело, – устные описания от московских товарищей, которые видели Милену еще без птичьей паранджи… Да, – признался он, перебивая сам себя, – я звонил, но спрашивал как бы про другое, надеюсь, ничем себя не выдал… Так вот, устные описания гласят, что гражданка Иссен запомнилась им как девушка тихая, скромная, красивая, высокая, стройная, с выкрашенными в блестящий медный цвет волосами… Такая вот компаньонка…
– Не понимаю, – перебил Морской.
– Что? Компаньонка – это такая одновременно и медсестра, и помощница, и домработница, и поверенная секретов, – кинулся объяснять Коля.
– Я знаю, кто такие компаньонки, – нетерпеливо отмахнулся Морской. – Не понимаю, что нынче за мода красить волосы. Обычно рыжих дразнят и не любят… Я думал, что Ирина это сделала просто из бунтарства.
– Вот именно! – воскликнул Коля снова. – А тихая, скромная девушка-компаньонка зачем? Никакой моды нет, есть злой умысел. Я все это вижу так: Милена нарочно копировала Ирину, чтобы потом занять ее место в поезде и, выдавая себя за балерину, без всякого положенного иностранцу надзора уехать в Киев. Все это, ясное дело, пока лишь предположения, но пахнут они очень серьезными вещами. Мало того, что совершенно не понятно, что с Ириной, так еще и делегация иностранцев, причем, не абы каких, а больших друзей нашего отечества, и вдруг вовлечена в историю с убийством… И главное, вместо того, чтобы поскорее провести опознание, обыск в вещах покойной и так далее, мне сказано денек понаблюдать… И действовать предельно осторожно, тактично и быстро. Так что без вас не справиться…
– Но… – Морской имел так много возражений, что попросту не знал, с чего начать, – спасибо…
– Не стоит благодарности, – интерпретировал все по-своему Николай. – Я знал, что вы не сможете остаться в стороне от поисков
