Лада, – нервно засмеялась Рената, – хорошо, если она просто тебя убьет. А если решит превратить в вампира? И ты станешь ее подобием, скажем, уже с двумя стеклянными руками?
– Не смешно! – ответила я, развернулась и пошла в сторону своего дома.
Рената догонять не стала.
Оказавшись в квартире, я сразу везде включила свет. Ппри полном освещении мне было легче переносить одиночество. Так и казалось, что Грег где-то рядом – может, на кухне, готовит мне еду, или сидит в кабинете за компьютером, или лежит на диване в гостиной и смотрит какой-нибудь фильм. Я всегда любила погружаться в мир фантазий, а сейчас словно грезила наяву. Мне даже чудилось, что стоит его позвать, и он откликнется. Вновь захотелось плакать, но я сдержала себя. Мне необходимо было собраться, перестать тосковать и найти решение. Я не могла забыть того, что Коля обещал узнать о «прадедушке» Ренаты и изнывала от волнения при одной только мысли об этом. А если выяснится, что мой Грег так и остался в том времени? Я допускала все. И хотя раньше ни секунды не сомневалась, что такая любовь, как наша, способна преодолеть все преграды, даже самые немыслимые, то теперь, оставшись одна, уже практически впала в отчаяние от неразрешимости проблемы. И самое худшее, я не могла связаться с Грегом или хотя бы оказаться в том времени и наблюдать за ним, пусть и оставаясь невидимой. Эта неизвестность изводила.
Я отправилась в кабинет и взяла роман Рубиана Гарца. В который раз перечитала то место, где он описывает свои ощущения после превращения. Мне казалось, что так я прикасаюсь к тайне и понимаю, что сейчас в эту минуту испытывает Грег.
«Убогое жилье поначалу ужасно меня раздражало. Я привык к комфорту двадцатого века. Отсутствие элементарных удобств, как ни странно, может довести человека до исступления. К тому же моя память сыграла со мной злую шутку, ведь я помнил все, что произошло в мире за время моей вампирской жизни. Жить с такими знаниями было сложно. Особенно сразу после превращения. Но самым болезненным было, конечно, воспоминание о моей оставленной возлюбленной. Милая Эльза! При одной мысли о ее страданиях, я сходил с ума. И был уверен, что если бы точно знал, что навсегда перенесусь в свое прошлое, то предпочел бы остаться вампиром, существом без души, с утерянным поэтическим даром, но рядом с моей любимой!
Когда я очнулся в сарае, то поначалу не мог прийти в себя и не скрыл следы содеянного. Меня обнаружил мой брат. Он сразу же заметил веревку с петлей и решил, что я неудачно повесился. Нравы в моей семье царили суровые, самоубийство всегда считалось страшнейшим грехом. Мужчины расценивали это как слабость духа, ну и проклятье рода, передающееся из поколения в поколение, довершало дело. Выходило, что я трус, слабак и к тому же клятвопреступник, раз осмелился совершить попытку самоубийства, хотя знал, к чему она может привести.
– Мы будем молчать об этом, – заявил отец, когда брат привел меня в дом и рассказал, в каком состоянии меня обнаружил. – Бог милосерден и спас тебя от жуткой участи вампира. Твой брат сказал, что веревка оборвалась. И ты остался жив. Благодари Бога денно и нощно за
