использовать газ…
– Там есть раненые… – ровным голосом продолжал Хью, думая: «И моя дочь».
Начальник полиции повернулся к Хью.
– А что предлагаете вы?
– Дать Годдарду еще немного времени, – ответил Хью. «Дайте мне время сперва узнать, что происходит внутри. Дайте мне получить весточку от Рен!»
Квандт покачал головой.
– Как я понимаю, там уже была стрельба…
– Но последние три часа тихо, – возразил Хью. – Я смог его успокоить. – Он посмотрел на Квандта. – Если вы войдете внутрь, можете ли вы гарантировать, что никто из заложников не пострадает?
Командир отряда специального реагирования поджал губы.
– Разумеется нет, – ответил он, и оба повернулись к Монро.
– Хью будет продолжать вести это дело, – принял решение начальник полиции. – Ты же знаешь, что делать, верно? – положил он руку на плечо Хью, разворачивая его к себе.
– Да! – без тени сомнения в голосе ответил Хью, как будто переговоры с захватчиком заложников – это некий набор правил, которым необходимо следовать, а не игра, правила которой игроки устанавливают сами. – Мне придется вернуться к… Мне необходимо…
Он вернулся к наскоро сложенному столу и схватил свой телефон. Сообщения не было. И точки исчезли.
«РЕН!» – снова написал он.
Когда стрелок рывком распахнул дверь ее убежища, Рен показалось, что сердце ее разорвется. Она едва успела спрятать телефон в носок, когда он схватил ее за руку и так сильно дернул, что девочка закричала. Ей удалось вцепиться ему в лицо и расцарапать до крови – маленькая победа, которой она невероятно обрадовалась.
Захватчик потащил ее в приемную у входа в клинику, где были зеркальные окна: изнутри было видно все, что происходит снаружи, а с улицы невозможно было ничего увидеть. Стрелок швырнул ее на пол, и она распласталась на животе перед кучкой людей.
Здесь была женщина в спортивном костюме, ее веснушки ярко выделялись на бледном лице. Еще одна девушка – быть может, лет двадцати – с огромным синяком на лбу. Рыжеволосая медсестра в форме, которая уже открывала дверцы кладовки, но сделала вид, что не заметила Рен. Единственный мужчина-заложник лежал, положив голову медсестре на колени, и тяжело дышал. Его форма была разорвана на бедре, ниже тканевой повязки вся нога – в крови.
Тети Бекс здесь не было. Рен почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она мертва? Кто-то перетащил ее тело в другую комнату?
Когда Рен была маленькой, тетя Бекс присматривала за ней после школы, пока отец был на работе. И они вдвоем делали все то, что делать нельзя: ели сладкое вместо обеда, смотрели фильмы для взрослых. Тетя даже пообещала, что не только отведет Рен сделать татуировку, когда ей исполнится восемнадцать, но и лично выберет рисунок.
Теперь до своего совершеннолетия Рен могла и не дожить. Как и тетя Бекс.
– Свяжи ей руки! – заорал стрелок. –
