А это значит, что у меня нет ни денег, ни коня… Придется добираться до Ливорно, с учетом этого обстоятельства…»
Джованни огляделся. Его плотным кольцом окружали дома с закрытыми ставнями. Стояла такая тишина, что можно было различить несколько разных вариантов храпа, доносящихся из окон. Джованни наощупь двинулся вдоль стены, стараясь не производить ни звука. Дыхание его стало неслышным, а сердце окончательно выровняло свой ритм. Луна пряталась в облачных перинах, потому заметить его могли только острые глаза ночных животных, но их нигде не было видно.
Добравшись до угла, Джованни свернул в переулок, спускающийся к Арно. По-прежнему прижимаясь к стене, он вышел на Lungarno Benvenuto Cellini, бегущую вдоль реки. На противоположном берегу смутно вырисовывался силуэт города, укрытый ночным покрывалом. Где-то недалеко на той стороне реки должны были стоять конюшни, но как туда перебраться?
«Почему бы не пойти по этой стороне? – размышлял он. – Если пойти вглубь от центра, в направлении Ливорно, то с таким же успехом можно наткнуться на конюшню».
Джованни снова обратил взор на противоположный берег и поискал глазами купол. Его призрачный далекий силуэт парил над спящей Флоренцией, словно дозорный, зорко следящий, чтобы никто не нарушил покой города.
Вдруг из облака выглянула луна, и весь город замерцал холодным светом, отражаясь в спешащей куда-то реке. Громадный купол, это гениальное творение Брунеллески, светился в серебряных лучах. Собор стоял таинственно прекрасным…
Джованни, как любой настоящий флорентиец не раз говорил: «Как бы я смог жить, не видя Дуомо?» Вот и сейчас сердце его задрожало в преддверии разлуки с этим несказанно красивым городом. Он обожал свою Флоренцию и вместе с друзьями не раз пел песни, наполненные любовью к Сантиссиме, где рассекая темно-синее небо, ввысь устремлялись верхушки церквей, возвышающиеся над скромными, прижавшимися друг к другу домами и шикарными мраморными дворцами.
Джованни тяжело вздохнул и крадучись двинулся вдоль домов к окраине города.
Он шел уже несколько часов, пока не начало светать. Голова гудела, ноги одеревенели, но он уже достаточно отдалился от родной Флоренции и теперь брел по просыпающимся холмам. Скорее даже ковылял, будто неожиданно постарел лет на пятьдесят.
Вдруг он увидел вдали группу каких-то строений и направился прямиком к ним. Невыносимо хотелось спать, да и от еды с питьем он бы тоже не отказался. Чем ближе он подходил к постройкам, тем отчетливей чуял знакомый запах конюшен. У него тут же словно открылось второе дыхание! Он буквально на крыльях полетел к конюшням. Правда, через несколько шагов он счел благоразумным унять свой пыл и двигаться осторожнее. Обитатели фермы вот-вот проснутся, едва солнце зажжет свой первый луч.
Небо начало приобретать нежно-золотой цвет, а холмы утонули в хлопьях тумана, похожего на серебристую пыль. Каждый кипарис на подъездной аллее, каждая постройка фермы размытым силуэтом вырисовывались на фоне
