конце стола шла увлекательная дискуссия:
– Знаете, Сигизмунд Казимирыч, негры, как и цыгане, – народ бестолковый и в сущности никчемный: жулики и дармоеды!
– Позвольте не согласиться, Петр Ильич! А как же джаз, романсы? Это же культура! – Сигизмунд Казимирыч вытер губы салфеткой, скомкал ее и бросил под стол. – О, этот волшебный баритон Луи Армстронга…
Сигизмунд Казимирович Шклярский, гладко выбритый господин в строгом темно-зеленом костюме, в рабочее время разгадывал кроссворды. Прослыв эрудитом, он испытывал острую необходимость блеснуть знаниями. Его собеседник – Петр Ильич Семибородов – единственный из присутствующих, кто не имел отношения к вышеуказанному фонду. По специальности он был врачом, если точнее – проктологом. Семибородов смотрел на жизнь через анальное отверстие и всегда находил в ней изъяны. Выглядел он безукоризненно, немного на старинный манер: по жилетке сбегала золотая цепочка от часов. Пиджак от известного портного, рубашка с воротничком стоечкой и галстук «бабочка» подчеркивали фамильное благородство. Семибородов всегда благоухал. Бывает такое – всю жизнь человек ковыряется в чужих задницах, а пахнет дорогими духами. Петр Ильич готов был слушать Шклярского, но собственные знания рвались наружу.
– Армстронг? Сын потаскухи и поденщика! Продудел всю жизнь. Таких звезд, как он, в любом похоронном оркестре предостаточно! И сыграют, и прохрипят не хуже. Уж поверьте на слово!
– А театр «Ромен»? – не унимался Шклярский.
Семибородов скептично глянул на собеседника.
– Знавал я одну гримершу. Она рассказывала, как руководитель труппы отбирал у подчиненных расчески, помаду и прочую мелочевку, стянутую у стилистов! Паскудный народец, доложу я вам, способный только на воровство, торговлю наркотиками и лицедейство. Назовите мне из цыган хоть одного математика, художника или, на худой конец, пиита, коих развелось в последнее время, как собак нерезаных! – Семибородов ткнул вилкой в покрытый слизью грибок. – Неуловимый, сука, как сперматозоид!
– Роб Гонсалвес! Великолепный мастер кисти. Его картины…
Семибородов не дал Шклярскому развить тему.
– Перестаньте юродствовать, он такой же цыган, как я – великий Чайковский! Если в его жилах и течет капля вольной крови, то в реальности это человек цивилизованного образа мышления, ничего не имеющий общего с пестрой толпой, гадающей на вокзальных площадях и в подземных переходах!
– Ну, знаете! С вами невозможно разговаривать! – Сигизмунд Казимирыч вспыхнул, но тут же остыл. – А что вы, Петр Ильич, скажете относительно Христа?
– А ничего! Как вы относитесь к Деду Морозу? Это такой добрый старичок, раздающий подарки детям. Подарки, оплаченные их родителями! Если стянуть с него красный балахон и оторвать ватную бороду, то обнаружится, что под ними скрывается слесарь из соседнего дома или ваш ближайший
