попав ему по локтю и выбив сустав; рубанул еще раз, и тот рухнул лицом в грязь.
Он указал секирой на знамя Стура Сумрака: черный волк, пляшущий на ветру. Лео заревел, завыл, надсаживая сорванную глотку. С опущенным забралом никто его не слышал. Никто не услышал бы, даже если бы забрало было поднято. Он сам не понимал, что пытается крикнуть. Оставив попытки, он снова принялся яростно молотить по колышущемуся морю тел.
Кто-то схватился за его ногу. Курчавые волосы. Веснушчатое лицо. Вид донельзя перепуганный – как и у всех здесь. Оружия, похоже, нет. Сдается, что ли? Врезав веснушчатому краем щита по темени, Лео пришпорил коня и втоптал его в грязь.
Здесь не место для благих намерений. Не место для утомительных тонкостей и скучных контраргументов. К черту брюзжание его матери с призывами к терпению и осторожности! Все было восхитительно просто.
«В битве человек узнает, кто он есть на самом деле» – и Лео обнаружил, что он тот самый герой, которым всегда мечтал быть.
Он снова взмахнул секирой, но в ощущении было что-то не так. Головка секиры слетела, оставив в его руке лишь окровавленную палку. Отшвырнув ее, он вытащил свой боевой клинок. Неловкие пальцы в латной перчатке гудели от ударов, рукоять была скользкой от усиливающегося дождя. Внезапно Лео понял, что человек, которого он бьет, уже мертв; его тело привалилось к изгороди, так что казалось, будто он стоит, но из разбитого черепа вываливалось черное месиво. Ну и хорошо.
Северяне уже бежали. Они с воплями рассыпались в стороны, их рубили мечами в спины; Лео гнал их, как скот, в направлении их знамени. Трое всадников удерживали в проходе целую толпу, а Барнива вертелся посередине, рубя во все стороны своим тяжелым мечом. Его покрытое шрамами лицо было сплошь забрызгано кровью.
Знаменосец, гигантского роста, с отчаянными глазами и залитой кровью бородой, все еще вздымал высоко над собой штандарт с черным волком. Пришпорив коня, Лео наехал прямо на него, отбил щитом удар секиры, рубанул мечом. Лезвие проскребло по боковому щитку шлема и глубоко рассекло гиганту лицо, срезав половину носа. Знаменосец пошатнулся, и Белая Вода Йин раздробил ему шлем своей булавой. Из-под обода брызнули струйки крови. Лео пинком опрокинул противника, вырвал древко знамени из его безвольной руки и вознес его вверх – смеясь, кашляя, захлебываясь собственной слюной и снова заходясь хохотом. Петля секиры все еще висела у него на запястье, так что сломанная рукоять стучала его по шлему.
Ну так что, они победили? Он оглянулся, ища новых врагов. Несколько оборванных фигур скачками неслись через пашни, направляясь к далеким деревьям – спасая свои шкуры, бросив оружие. Да, это все.
У Лео болело все тело: ляжки от стискивания боков коня, плечи от махания секирой, пальцы от сжимания поводьев. Даже подошвы ног, казалось, пульсировали от усилий. Его грудь вздымалась, дыхание гулко отдавалось внутри шлема – влажное, горячее, с привкусом соли. Должно быть, где-то прикусил язык. Повозившись с застежкой под подбородком,
