вопрос, Питт. Я бы даже сказал, принципиальный, и у меня на него нет ответа. Могу сказать лишь, что полиция здесь ни при чем, равно как и адвокат мисс Захари, хотя бы потому, что такого у нее еще нет. Инспектор Талбот уверяет меня, что она отказалась отвечать на любые дальнейшие вопросы и ни разу не упомянула имени Райерсона.
– А как насчет констебля, который первым прибыл на место убийства? Коттер, если я правильно помню?
– Поверьте, Талбот уже как минимум дважды допросил его с пристрастием. Коттер клянется, что ни с кем не разговаривал. Только с вами, – сказал Наррэуэй. Впрочем, Питт не услышал в его голосе обвинения. И даже сомнения.
– То есть остается лишь некий анонимный доносчик, который слышал выстрелы и вызвал полицию, – сделал вывод Питт. – Разумеется, этот некто – он или она – задержался, чтобы посмотреть, что, собственно, случилось, увидел Райерсона и узнал его.
– И он явно видел его не впервые, – уточнил Наррэуэй. – Наверняка ему доводилось его видеть и раньше. – Он нахмурился. Его пальцы по-прежнему застыли на столе. – Но это влечет за собой новые вопросы, начиная с того, зачем ставить в известность египетское посольство, а не газетчиков, которые наверняка заплатили бы ему за такую лакомую информацию.
Питт промолчал. Наррэуэй в упор посмотрел на него.
– Или же самому Райерсону? – продолжил он. – Шантаж обычно приносит неплохие дивиденды, причем длительное время.
– Но заплатил бы Райерсон? – парировал Питт.
По лицу Наррэуэя промелькнуло странное выражение: смесь неуверенности, печали и еще чего-то такого, что явно доставляло ему боль. Впрочем, он поспешил убрать с лица это выражение и сосредоточиться на деталях ответа.
– Лично я в этом сомневаюсь, и вот по какой причине: если мисс Захари предпочла отрицать его присутствие там, приди он в суд, он тотчас бы выставил себя лжецом, потому что полиции известно, что он там был. Его невозможно не узнать.
– Вот как? Боюсь, что я ни разу его не видел. – Питт попытался представить Райерсона, но так и не смог.
– Он крупный мужчина, – спокойно, хотя и с легкой хрипотцой в голосе произнес Наррэуэй. – Выше шести футов ростом, широкоплечий, мускулистый. Густая седая шевелюра, правильные черты лица. В молодости это был хороший спортсмен. – На первый взгляд Наррэуэй хвалил Райерсона, однако говорил как будто через силу, скорее справедливости ради, а не по собственному желанию. Как будто некая внутренняя причина вынуждала его быть объективным.
– Вы с ним знакомы, сэр? – не удержался от вопроса Питт и тотчас пожалел, хотя вопрос этот был необходим. Было в лице Наррэуэя нечто такое, что подсказало ему, что он вторгся на запретную территорию.
– Я знаю всех и каждого, – ответил Наррэуэй. – Это моя работа. И ваша тоже. Мне передали просьбу мистера Гладстона по возможности не упоминать имя мистера Райерсона в связи с этим случаем. Мистер Гладстон не уточнил, как это следует сделать, и, смею предположить, он предпочитает этого не знать.
