цветок, сорванный безжалостной рукой из родной почвы.
Мила надела на девочку теплые вещи, и спросила:
– Люба, скажи, тот дядька только бил тебя, больше ничего не делал?
– Он бил меня, порвал платье, за все хватал, делал мне больно, а потом свалился и уснул. Я выскочила в окно совсем раздетая, с веревки сняла мамин сарафан, что сох после стирки, за сараем оделась. Больше туда не пойду, потому что боюсь. То брат, то дядьки там пристают.
Мила удивилась:
– А что же мама?
– Она всегда напивается водки, и тут же начинает орать, что я нахлебница, и мне пора зарабатывать деньги в семью.
Мила сочувственно пожала плечами:
– Если у вас такое творится, лучше тогда в детдоме жить?
– Так я там два года и живу. Когда брат ко мне лез, бил и рвал на мне вещи, я ударила его кастрюлей с солеными огурцами. Мать их всегда много солит для закуски. И убежала из дому, жила в подвале дома рядом со школой. Кто-то из жильцов написал жалобу, меня забрали в милицию и определили в детский дом.
– И с тех пор ты не была в школе?
– Почему? До вчерашнего дня училась. Теперь не знаю, как там с синяками покажусь.
– А зачем же вчера пошла в родительский дом?
Девочку подняла горящие глаза на Милу:
– А я, может, хочу, чтобы в семью взяли, и я стала артисткой цирка! Чем я хуже других? Для этого нужен отказ матери от меня. А она кричит, что не будет этого делать: раз она дала мне жизнь, я по гроб обязана заботиться о ней. И должна начать это делать уже сейчас.
Мила покачала головой:
– А, знаешь, Люба, пойдем к нам в гости. У нас есть ванна, одежда старшей дочери. Отдохнешь. Приведешь себя в порядок, переночуешь у нас. Никто тебя ругать не будет. Я предупрежу директора. Не в таком же виде в детдом возвращаться.
У Верочки загорелись глаза:
– Мамуль, и чай с пирогами будем пить?
– Обязательно. Я сегодня твой любимый яблочный испекла.
– Ура! Мамулечка у меня самая лучшая.– Она чмокнула Милу в щеку.
И повернула голову к Любе:
– А ты любишь такой?
– Кажется, да. Нам давали как-то в детдоме. Только я не помню, с чем, – покраснела Люба.
– Пойдем скорей, – сказала Вера. И протянула ей руку. Та поплелась с Милой и Верой, стараясь не расплакаться у них на глазах. Все болело. Было одно лишь желание – выспаться, чтобы заработали мозги. От усталости она была не в силах мыслить.
Поздно вечером Мила по телефону рассказала обо всем директору детдома и старшим детям Илье и Наташе.
– Мамочка, постарайся все на Любе сохранить в таком виде, какой есть, – твердил в трубку сын, как аксиому, повторяя то же самое, что и чуть раньше директор.
– Что ты имеешь в виду?
– Не давай купаться, надо полное медицинское освидетельствование провести.
